подтвердил Нейдгардт. – Да, – он сделал шаг к императору. – У вас был генерал-адъютант Орлов. Он мне встретился на лестнице. Его полк в полном составе принял присягу. Позвольте, я догоню его и передам ваш приказ?
– Вы обгоняли Московский полк, значит, могли определить, в полном составе он восстал или нет? – не обращая внимания на просьбу Нейдгардта, стараясь не выдавать волнение, спросил Николай Павлович.
– Состав полка не полный, но больше половины, – отступив назад, ответил генерал.
– Кричали чего? Ты помнишь? – император смотрел немигающими глазами.
– Кричали: «Ура! Константин!», – смущенно сказал Нейдгардт.
– Константин, говоришь? – задумчиво произнес Николай Павлович. Постоял в молчании, потом резко вскинул голову и хрипловатым голосом резко выкрикнул: – Давай к Орлову! Пусть не мешкаясь выводит полк на Сенатскую площадь. Я скоро будут там.
…На Сенатской площади, возле здания Сената, выстраивалось каре Московского полка.
Глава третья
СЕНАТСКАЯ ПЛОЩАДЬ
На молчаливый вопрос жены, Николай Павлович ответил:
– В Московском полку волнения; я отправляюсь туда.
Проходя коридором к Салтыковской лестнице, с нее было ближе к главной дворцовой гауптвахте, он не мог избавиться от неприятного ощущения своей вины за то, что зашел к Александре Федоровне и сказал про бунт в Московском полку.
«Я напугал ее. Хотел предупредить, а вместо предупреждения напугал», – клял себя император.
Он был уверен, в течение всего дня, как бы ни складывались обстоятельства, мысль эта неотвязно будет следовать за ним, угнетать его, пока он снова не увидит свою Александру, но уже как победитель мятежников.
Государя сопровождали генерал-адъютант Голенищев-Кутузов и полковник Хвощинский. Павел Васильевич и Павел Кесаревич участники Отечественной войны. Оба за храбрость отмечены наградами. Он выбрал их к себе в сопровождение из генералов и старших офицеров, толпившихся в канцелярии, потому что знал лучше других, как людей преданных его старшему брату Александру.
В канцелярии государь встретил и командира Кавалергардского полка флигель-адъютанта Апраксина. Перекинувшись несколькими репликами с потомком соратника Петра Великого, он велел Степану Федоровичу вести своих воинов на Сенатскую площадь.
Николай Павлович ни с кем подолгу не задерживался. Его разговоры с генералами, офицерами были краткими. Он не замечал удивленных взглядов, не слышал реплик, бросаемых вслед. Государь понимал, у него в запасе нет времени, он не может откладывать на завтрашний день принесение присяги, успокоение мятежников, и был уверен – если этого не удастся сделать, то не может жить далее, как до нынешнего вечера: он или государь, признанный всеми, или мертвый человек.
Нервное напряжение не покидало его, император иногда срывался на крик,
