гарантирующих придание плоским частям головы видимости привычных для нормального человека форм. Что может противостоять законам физики пьяных тел? Только рога! «И пари́л рогатый…» Это, похоже, я вычитал у кого-то о месяце, в смысле – о молодой луне. Помню, после такого чудовищного сравнения я неделями опасался смотреть в ночное небо. Разве что в плохую погоду, чтобы проверить и убедиться: точно заволокло, не парит. Впечатлителен, стало быть, до ужаса.
Обстоятельное мужское застолье, которое я завершил в необычной позе, состоялось по поводу. Не просто так собрались, не ради задушевного пения. И не ради меня. Хотя, как уже рассказал, мне нужно было напиться больше других. Обмывали пока еще не состоявшуюся удачу. Суть ее я подзабыл, размылась суть. Помню, как убеждал поначалу приятелей наперед за удачу не пить. Мол, плохая примета. Предлагал сменить повод, набрасывал кое-какие идейки. Одна из них мне показалась логичной и… весомой. Как все историческое. На этикетке настойки значилось «горькая», и я подумал, что проигранная монголам битва на реке Калке как нельзя лучше подходит для тоста. Следовало, однако, поторопиться, так как, не ровен час, уже где-нибудь переписывают поражение на победу, – понукал я товарищей. Товарищи мои оказались людьми толстокожими и предложением не прониклись. Кончилось тем, что лишенная суеверий компания пила за предстоящее, ну а я – за мир во всем мире. Не очень, надо сказать, за него пилось. Наверное, потому, что глупо пить за безнадежное. Впрочем, чужие суеверия – тоже материя скучная.
Вскоре выяснилось, что все одно лучше уж поднимать стаканы за безнадежное, чем за будущее, лишая его надежд. Накликали мужики неудачу. Или «припили». Приманили то, что разумные люди отваживают. Все это как-то было связано с «доподлинным» белорусом. Он только что прописался в нашей компании, планов имел громадье, все с прибылью. Ну да… Этим будущим благополучием он и делился, восхищая народ щедростью. За это пили. Точно. Вряд ли в голове белоруса уже тогда поселилась мыслишка «перекинуться» однажды в узбека. Тоже «доподлинного». Повода не было. Что и говорить, сумел удивить, чудак.
– По матери я кто? – будет он позже тыкать в меня, недоверчивого, пальцем. – Доподлинный узбек!
– По матери ты…
Я продолжу мысль, как подсказали, «по матушке», без купюр, но он не обидится.
– Забудь про Егора. Был Егор да сплыл весь, – попросит. – Ер нынче мое имя.
– Я буду звать тебя Жо.
– Это с какого такого перепугу?
– Егор, Георгий, Жора, Ер, Жо… Понятно? Правда, рожа у тебя всё равно как у Егора.
– Это до поры до времени, – напустит он туману, и я заткнусь озадаченный: никак на «пластику» белорус решился ради места дворника? А что, если я совсем не так жизнь живу? Но тут мама вмешается:
«Конечно, не так».
И мне станет не до Егора, или Ера. Лишь скажу ему со смешком, что резервов на дальнейшее сокращение имени у него с гулькин нос.
Пока же пытался мужик
