лучше голубое платье, с белой пушистой отделкой и шапочка, ох и Снегурочка бы вышла! Наспех выпив чаю, она вновь принялась разбирать вещи, укоряя Галину в нерадивости и лени.
Наташа даже обрадовалась когда, почувствовала усталость. Радовали покрасневшие от воды руки, и даже синяк, что поставила, неловко задев ногой угол чемодана. К половине пятого утра, она наконец угомонилась. Спать хотелось до невозможности. И за долгое время, Наталья почувствовала, что теперь она уснёт, как только в кровати окажется. И не будет ворочаться с боку на бок, тяжко вздыхая. Пошатываясь от усталости, она застелила постель, набросив одеяло поверх простыни, вставить его в накрахмаленный пододеяльник сил не хватило. Вот так и встретила праздник Наталья Валентиновна Ариншина – молодая вдова, неожиданно ставшая тётей смешной, сопливой девочки Люси.
Соседка еле дождалась ухода незнакомки, изнывая от любопытства.
– Ну, Галя, я уж думала она ночевать, собралась. Сидит и сидит, словно прописалась.
– Да что ж, не выгонять же было? – Пробормотала Галина.
– Чего ей надо то было?
– Да… Сестра она, этого, моего… ну, отца Люсиного.
– Гляди-ка! А я уж думала что жена его, прознала об тебе и скандалить пришла. Даже засомневалась, может милицию позвать? Мой то ещё не пришёл, не на старых же пеньков Крутиковых надеяться? Ну, и чего было дальше?
– Уж и не знаю, налетела, словно коршун, то не так, это не эдак, одними попрёками измучила, будто свекровка.
– Вот дела! Ой, батюшки, пирог то в духовке забыла!
Соседка стремглав бросилась в кухню, Галя поспешила за ней. Она чувствовала что, превратилась пусть и на короткое время, в человека интересного, значительного. Которого готовы слушать с явным вниманием и ждут не дождутся рассказа.
– Ну, вот значит, – продолжила Галина, уютно усевшись за соседский стол, привалившись спиной к стене и как обычно безвольно уронив руки. – Срамила меня, срамила сестрица эта, и как совести хватило? Чего, мол, девочка в латаном-залатанном, чего игрушек нету, чего кроватка коротенькая?
– Вот наглая! Ну, а дальше? – Бросала на ходу Клавдия, с удвоенной энергией расправляясь с грязной посудой, с грохотом роняя противень, выскользнувший из жирных рук. – Ах! Что б тебя! Галя, на-ка овощи почисть для салата, пока я селёдку разделаю.
Галина придвинула к себе миску, сваренной в мундире картошки, и начала медленно тянуть за лохмушку кожуры.
– Вот я и говорю, Клав Семёновна, вы, говорю, Наташа, богато жить привыкли вам не понять, как я мыкаюсь.
– Да-да, я сразу заприметила, одна шапка, поди, рублей двести! Ну и дальше?
– А чего ж, муж с братом, денежками закидали так можно и не работамши в потолок плевать, да по магазинам бегать.
– Скажите, наглая
