его ожидал послушный и сильный андалузский мул. Рядом с мулом стоял оседланный боевой конь: видимо, кто-то собирался проводить мореплавателя.
В числе собравшихся были верный друг Колумба – главный казначей королевства Кастильского Алонсо де Кинтанилья и главный сборщик и хранитель церковной казны Арагона Луис де Сантанхель[35], который одним из первых оценил справедливость мудрых суждений генуэзца и величие его замысла. Оба пытались в чем-то убедить мореплавателя, но вскоре разговор их подошел к концу, и Сантанхель воскликнул со свойственной ему горячностью и прямодушием:
– Клянусь славой обеих корон, не так должно было кончиться это дело! Но прощайте, сеньор Колумб. Да хранит вас Бог, и да пошлет Он вам более мудрых и беспристрастных судей! То, что было, заставит нас устыдиться, а то, что будет, сокрыто временем.
Затем все, кроме Луиса де Бобадилья, простились с Колумбом. Как только провожающие разошлись, генуэзец сел на мула и в сопровождении юного графа двинулся вперед по людным улицам. Оба не обменялись и словом, пока город не остался позади; Колумб только вздыхал временами, как человек, удрученный глубокой печалью. Однако лицо его было спокойно, осанка горда, а глаза горели неугасимым огнем.
Когда они миновали городские ворота, Колумб учтиво обратился к своему спутнику и поблагодарил за любезность. Но мысли его вскоре приняли иной оборот, и он сказал:
– Я благодарен вам за оказанную честь и вижу в этом свидетельство вашей юности и благородства души. Вы заметили, друг мой Луис, что, когда мы проезжали по улицам, многие испанцы с насмешкой указывали на меня пальцем?
– Да, сеньор, – ответил Луис, краснея от гнева. – И, если бы не боязнь огорчить вас, я бы затоптал этих бродяг конем, раз уж со мной нет копья, чтобы проткнуть их насквозь!
– О нет, сдержавшись, вы поступили умнее. Но люди есть люди, и от них зависит общественное мнение. Впрочем, простонародье и знать мало чем отличаются друг от друга, несмотря на разницу в положении, – просто каждый изъясняется по-своему. Есть низменные души среди дворян и благородные – среди простого народа. Вот вы по своей доброте меня провожаете, а сколько упреков и нареканий ждет вас за это при дворе!
– Пусть только кто-нибудь посмеет говорить о вас неуважительно, и он будет иметь дело с Луисом де Бобадилья! У кастильцев горячая кровь, а в нашем роду и подавно!
– Я бы не хотел, чтобы кто-либо за меня вступался. Тем более что, если мы будем обращать внимание на все, что думают и говорят глупцы, нам не придется вкладывать меч в ножны. Пусть себе молодые дворянчики злословят в свое удовольствие, только вы не заставьте меня пожалеть о дружбе с вами!
Луис горячо запротестовал, но его задело обидное слово, и он тут же спросил:
– Вы говорите о дворянах, как будто сами не принадлежите к их числу, сеньор Колумб. Но ведь вы тоже, конечно, дворянин?
– А если нет, ваши чувства и ваше мнение обо мне изменятся?
Дон Луис вспыхнул и мысленно выбранил себя за оплошность,
