Тоже ищу, ищу и не нахожу. Видимо, не доложили в комплект.
И они засмеялись и долго смеялись над его шуткой, глядя друг другу прямо в глаза. Она протянула ему руку, предлагая взяться за руки, и они побрели вдоль кромки океана, омывающей их ноги прохладной волной. Какие тонкие и хрупкие пальцы у неё; чудится, сожми их чуточку сильнее…. Он мог бы бесконечно чувствовать в своей ладони ладонь этой женщины. Всё в нём ликовало и трепетало при одной только мысли, что их пальцы переплелись. Он ждал этого всю свою сознательную жизнь, и смерть в эти минуты не казалась ему чем-то горестным и трагичным, а чем-то вроде платы за то, что он идёт навстречу горизонту и боится сжать ладонь чуточку сильнее…
Такой странный этот мир имитации, никогда не мог понять, как после загрузки небольшая комнатка становится таких колоссальных размеров. Они молчали и шли, шли и шли. О чём думал каждый, быть может, ни о чём.
– Знаешь, – произнесла она, – в далёком детстве я уже была здесь.
Он вопросительно посмотрел на неё.
– Да, – продолжала она. – Мы жили вон там, – она указала рукой и пояснила: – в нескольких километрах отсюда. Вот также одиноко было здесь, когда я приходила сюда каждый день до полудня. Тогда у меня не было друзей. Здесь вообще на сотни миль никого не было, кроме учённых. Вон там (чтобы увидеть её необходимо проехать час на джипе) обсерватория, где работал мой отец. Из детей я была одна на всей базе. И в часы скуки я приходила сюда. Сколько мне было тогда? Кажется, не более четырнадцати.
Он внимательно взглянул на неё: не бредет ли она, ведь имитатор не может создавать таких точных копий земных пейзажей, которые можно было бы узнать как реальные. Правда и он часто обманывался реалистичности создаваемых иллюзий.
– Потом, через год мы переехали на другую базу, где я и познакомилась с тобой.
Услышав воспоминания о себя, он вздрогнул, и у него неожиданно взор затуманился слезой…
– Ты помнишь?
Да, он помнил всё в мельчайших подробностях: их встречу, когда родители знакомили их…
– Ты мне полюбился тогда сразу, и стал мне братом. А здесь мне было так одиноко, как может быть одиноко только девочке, которой нет ещё и четырнадцати лет. Только это место давало мне отвлечься от скуки. Не знаю, но в этом месте есть какая-то магия: здесь никогда печальные мысли не обуревали меня. Я рисовала здесь, играла со щенком. Из взрослых со мной никто не играл. И здесь я была всегда одна, совершенно одна. Я часто здесь ходила голышом, совсем-совсем без ничего, зная, что никто и никогда меня не увидит.
Он шёл и только слушал, не в силах вымолвить ни слова, справиться с волнением. Накатившие воспоминания рвали его душу, и он готов был заплакать. Ведь с той самой встречи тогда на той самой исследовательской базе, когда он впервые увидел её, эта женщина была не безразлична ему. И сейчас, спустя много-много лет, он шёл рядом и… молчал.
– Бегала и плавала. Ах, как сейчас хочется в то время, также бегать голышом и плавать.
