росли по периметру площади. Их брызги сливались с брызгами шампанского, с щедрыми потоками веселого смеха и неудержимого хохота, с пущенными украдкой скупыми слезами отцов, выдающими замуж дочерей, с вспышками фотокамер, слепящими со всех сторон, с чириканьем шустрых воробьев и галдежом всевидящих ворон.
И на весь этот праздничный коктейль, вдыхая его неподражаемый аромат, невозмутимо взирал со своего высокого постамента хозяин Московской площади Кузьмич, старый революционер. С каменной кепкой в вытянутой руке, до дна заполненной золотистой резаной фольгой, мелкими монетами, лепестками роз и пачкой прокламаций с призывом голосовать против всех.
Я шел им всем навстречу, навстречу молодости, революции и весне, и не сразу заметил, что немолодой, консервативный и не по-весеннему легко одетый Генка остался позади.
– Ты что встал? – кричу ему, обернувшись. – Пошли!
– Не могу в таком виде! – вопит он мне в ответ. – Там невесты, женихи, их родня. А я свадьбы снимаю, меня многие в городе в лицо знают, и… О господи! – Генка встал на цыпочки, всматриваясь в толпу, – не могу поверить!
Я подошел к нему поближе.
– Смотри, там Бернадский с Остолоповым сегодня работают, – воскликнул он, указывая на две суетящиеся фигуры в серых плащах. – Эти такой кадр не упустят! Фотограф-конкурент в нижнем белье. Стоит мне один раз попасть к ним в таком виде в объектив, и все невесты Петербурга до пенсии в своих свадебных клипах будут лицезреть меня в трусах с ромашками.
– В трусах же, – сказал я, пытаясь его успокоить. – Не голышом. Он чуть не бросился на меня с кулаками.
– Хорошо, хорошо, – сказал я. – Отступать нельзя, и наш единственный шанс – напротив.
И мы, чтобы спасти профессиональную репутацию Генриха, нагло, одним рывком, вне полосатой зебры, наискосок, через широкую разделительную полосу, утыканную беспорядочно посаженными липами, пересекли Московский проспект, выйдя на его нечетную сторону прямо к дому № 195
Глава 195
Генка стоял на пороге магазина спортивной одежды известного футбольного клуба и растерянно глядел то на меня, то в пустое портмоне, словно ждал чьей-то отмашки. Ни денег, ни документов, лишь пластиковая карточка устаревшего типа в прозрачном кармашке. Я молчал, не намереваясь высказывать ни слова претензии человеку, выскочившему из квартиры в одной пижаме, и лишь размышлял о превратностях судьбы: без паспорта или пин-кода такая банковская карта становилась бесполезной в любых магазинах. Кроме, может быть, ресторанов и кафе, где пин-код иногда и не требуется, а документы традиционно не спрашивают. Возможности снять наличность через банкомат также не было: с числами Генри с детства не дружил, постоянно путая дни рождения своих родных и знакомых, а уж, чтобы запомнить четырехзначное число… Об этом приходилось только мечтать.
– Здравствуйте! – мило улыбнулась нам белокурая девушка-продавец в фирменной сине-бело-голубой футболке, едва
