и всех других подходивших к этому месту, было желание уйти, но, вспомнив о поручении и пропавшем кольце, он постарался не выказать свое отвращение и страх. Он молча встретил пронизывающий взгляд браво и, хоть и смущенный, решительно смотрел на него в упор несколько секунд.
– Что тебе от меня надо? – спросил наконец Якопо.
– Кольцо с печатью моего хозяина.
– Я тебя не знаю.
– Святой Теодор подтвердил бы, что я не обманщик, если бы он только пожелал заговорить! Я не имею чести быть вашим другом, синьор Якопо, но ведь иногда приходится иметь дело и с незнакомцем. Если вы встретили мирного и ни в чем не повинного гондольера во дворе дворца, когда часы на площади пробили последнюю четверть, если вы получили от него кольцо, которое никому не нужно, кроме его настоящего владельца, то будьте же великодушны – верните его.
– Ты, вероятно, принимаешь меня за ювелира с Риальто и потому говоришь о кольцах?
– Я принимаю вас за человека, которого хорошо знают и ценят многие знатные семьи Венеции. Доказательством этому может служить поручение моего хозяина.
– Сними маску. Людям с честными намерениями незачем прятать свое лицо.
– Вы правы, синьор Фронтони, да это и неудивительно – вы всегда видите человека насквозь. В моем лице нет ничего такого, ради чего вам стоило бы взглянуть на него. Если вы не возражаете, я бы предпочел остаться в том виде, в каком многие пребывают в этот праздничный день.
– Делай как знаешь, но я тоже тогда, с твоего разрешения, останусь в маске.
– Немногие осмелятся перечить вашему желанию, синьор.
– Я желаю остаться один.
– Черт побери! В Венеции, пожалуй, нет человека, который охотнее меня согласился бы на это, – пробормотал Джино сквозь зубы, – но я должен выполнить поручение хозяина. У меня, синьор, его письмо, и мой долг – передать его в руки вам, и никому другому.
– Я тебя не знаю. У тебя есть имя?
– Смотря в каком смысле, синьор. Что касается известности, то имя мое вам так же неизвестно, как имя какого-нибудь подкидыша.
– Если твой хозяин известен не более, чем ты сам, не трудись передавать его письмо.
– Немногие в республике Святого Марка имеют такое происхождение и такое будущее, как герцог святой Агаты.
Надменное выражение исчезло с лица браво.
– Если ты от дона Камилло Монфорте, что же ты сразу не сказал мне об этом? Что ему угодно?
– Я не знаю, ему ли угодно то, что содержится в этих бумагах, или кому другому, но мой долг обязывает меня вручить их вам, синьор Якопо.
Письмо было принято спокойно, хотя взгляд, который остановился на печати и надписи, легковерный гондольер мысленно сравнил со взглядом тигра, учуявшего кровь.
– Ты говорил о каком-то кольце. Ты принес мне печать своего хозяина? Я не привык верить на слово.
– Святой
