не менее. Запишем первый, а вот второй озвучим. Бутербродов кое-как обхватил ручку, зачиркал по бумаге адреса-явки нужных людей. Сказал веско:
– У меня в номере под ванной есть тайник. Отдери третью верхнюю плитку со стороны зеркала, там лежит книга в чёрной обложке, принеси её мне. Запомнил?
– Окей, – флегматично покивал африканец. – Только деньги за услуги я хочу вперед. Извини, Эндрюс, бизнес есть бизнес.
– Двадцать лет без права досрочного освобождения! – объявила негритоска в чёрной мантии. – Осуждённый, вам понятен приговор?
Местное наречие узник закономерно «не врубал». Защитник в сером костюме перевёл ему решение. Юрист неимоверно коверкал русские слова, но суть Бутербродов уловил без труда.
– Отлично, – спокойно кивнул Андрюха из глубин железной клетки и добавил. – Эй, сэр адвокат. Передай-ка ей, что она черномазая фригидная уродина, и мне плевать на дурацкий приговор.
– ОК, – бесстрастно кивнул юрист и обратился к судье: – Приговор понятен, ваша честь. Мой подзащитный намерен его обжаловать.
– Его право. Процесс окончен, – объявила судья и стукнула деревянным молотком.
Через пару дней доктор и его бывший гид вновь встретились в тюремной «комнате для свиданий». Африканец выложил черный томик на стол.
– Вот твоя книга. Извини, раньше не смог.
– Слава Бо!.. – радостно вскричал Андрюха, но тотчас оборвал себя. – Гм… благодарю.
Он перевернул книжку, из неё выпал конфетный фантик.
– А где мой неразменный рубль?! – вскричал узник, безуспешно тряся книжицей.
– Что ты сказал? – не въехал негр.
– Ай, – тупо отмахнулся пленник. Он положил фантик назад, проворчал: – Я с ним ещё разберусь, – и уставился на собеседника. – Ну?
– Вот, – африканец положил перед врачом его револьвер. Сделал он это обыденным жестом, как будто находился в оружейном магазине.
Бутербродов зашипел, оглянувшись на дверь:
– Ты с ума сошёл! Мы всё-таки в тюрьме! Соображаешь!? Зачем ты его притащил?!
– Ты же сам просил… Взять вещи, спрятанные в тайнике под ванной. Я и сделал.
– Я велел тебе принести книгу! Про пушку даже не упоминал!
– Разве? – озадачился Уинстон. – По-моему, ты сказал «вещи». Или нет?
Люди не меняются ни черта, просто мы узнаём их лучше. Андрюха устало засмеялся.
– Где-то я это уже слышал!
Сцена практически с точностью повторила знаменитый спор у столба тепетаев.
– Забирай револьвер, – умиротворённо сказал доктор. – Я не жажду попасть в карцер на один банановый сок, – он подвинул оружие негру.
– Не могу, – скорбно вздохнул пятидесятипроцентный ямаец и подвинул револьвер назад.
– Что значит, не могу?
– Вынести оружие из тюрьмы невозможно.
– А
