Ленина представляет огромный интерес для оценки эволюции его взглядов и для понимания реальной ситуации в стране. Сначала он высказался о политике в отношении Генуэзской конференции, затем попытался доказать, что вся партия была едина по поводу необходимости нэпа. Наиболее важным у Ленина был анализ годичных итогов НЭПа и формулировки трех уроков, которые партия получила за это время:
1. Необходимо срочно доказать крестьянству, что власть может ему помочь. «Либо мы это докажем, либо он нас пошлет ко всем чертям»[155]. Ленин развил этот тезис с использованием банковской терминологии. Власть благодаря предыдущим достижениям получила «отсрочку и кредит от народа», но «это – векселя, сроки на этих векселях не написаны», поэтому «когда они будут предъявлены ко взысканию, этого справкой с текстом векселя не узнаешь»[156]. Власть еще не доказала, что может хорошо управлять страной. Поэтому, по мнению Ленина, приближался момент, когда «крестьянская страна нам дальнейшего кредита не окажет, когда она спросит наличными». Тогда может быть решена «и судьба НЭПа, и судьба коммунистической власти в России»[157].
2. Главное в НЭПе – соревнование капитализма и социализма, но за прошедший год существенных успехов достичь не удалось. Ленин признал, что «крестьянство и ряд слоев рабочих» выступали по отношению к правящей коммунистической партии с «самой простой и самой убийственной критикой». Они говорили коммунистам: «люди-то вы превосходные, но экономическое дело, за которое вы взялись, вы делать не умеете»[158]. Необходимо было обеспечить потребности населения – «дать через торговлю, но дать это не хуже, чем это давал капиталист, иначе такого управления народ вынести не может». По его словам, в этом был «весь гвоздь положения»[159].
3. Нужно было научиться управлять. Ленин видел, что государственная машина действовала не так, как хотелось бы: «вырывается машина из рук: как будто бы сидит человек, который ею правит, а машина едет не туда, куда ее направляют»[160]. Необходимо умение подчинить себе государственный капитализм, а этого умения у коммунистов пока нет – «ответственные коммунисты в 99 случаях из 100 не на то приставлены, к чему они сейчас пригодны, не умеют вести свое дело и должны сейчас учиться»[161].
Год, прошедший после X съезда, Ленин назвал периодом отступления, которое должно быть закончено. Для этого необходимо было бороться с паникой, причем самыми суровыми методами. Ленин не сдержал обещания, которое дал на X съезде – не говорить про пулеметы. Он заявил: «Когда происходит такое отступление с настоящей армией, ставят пулеметы и тогда, когда правильное отступление переходит в беспорядочное, командуют: “Стреляй!”. И правильно»[162]. Правда, после высказанных ему замечаний он пояснил, что для членов партии имелись в виду только меры партийного воздействия, а пулеметы предназначались для меньшевиков и эсеров[163]. Оставалось, правда, неясным, откуда могла взяться такая «паника»,
Ленин В.И. Политический отчет Центрального комитета РКП (б) 27 марта 1922 года // Ленин В. И. Полн. собр. соч. T. 45. С. 77.
Там же. С. 81.
Там же. С. 77–78.
Ленин В.И. Политический отчет Центрального комитета РКП (б) 27 марта 1922 года // Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 45. С. 79.
Там же. С. 112.
Там же. С. 86.
Там же. С. 116.
Там же. 88–89.
Ленин В.И. Заключительное слово по политическому отчету ЦК РКП (б) 28 марта 1922 года // Там же. С. 120. Ранее в своем отчете Ленин сказал: «За публичное оказательство меньшевизма наши революционные суды должны расстреливать, а иначе это не наши суды, а бог знает что такое». (Там же. С. 89.)
