дают, – засмеялся Родерик. – Сколько обычно вы берете? Четыре шиллинга, больше? Ну же, говорите! Мы еще обходимся без благотворительности.
Я нехотя согласился на четыре шиллинга – за осмотр и микстуру. Родерик достал горсть мелочи и отсчитал мой гонорар. Ссыпая мне в ладонь нагретые в кармане монетки, он неловко переступил и сморщился, видимо опять потревожив искалеченную ногу. Я чуть было не сунулся с советом, но сдержался, не желая его смущать. Родерик сложил руки на груди – мол, все в порядке – и вяло махнул мне, когда я сел в машину и тронулся с места. В зеркало я видел, как он мучительно взобрался на крыльцо, а затем исчез в темной утробе дома.
Аллея свернула в нестриженые кусты, на рытвинах машину подбрасывало, и мне стало не до особняка.
Как часто бывало по воскресеньям, ужинал я с Дэвидом Грэмом и его женой Анной. Срочный вызов Грэма оказался непростым, но завершился благополучно, и мы долго его обсуждали; лишь за яблочным пудингом я сказал, что вместо Дэвида съездил в Хандредс-Холл.
– Ух ты! – позавидовал он. – И как там? Я уж сто лет у них не был. Говорят, усадьба в разрухе и вконец засвинячена?
– Все так изменилось, что сердце кровью обливается. – Я описал состояние дома и сада. – Похоже, Родерик ни черта не смыслит в хозяйстве. Такое сложилось впечатление.
– Бедняга, – вздохнула Анна. – Он всегда был славным парнем. Можно лишь ему посочувствовать.
– Потому что весь изранен?
– Этому тоже, но больше тому, что человек выбит из колеи. Как все его ровесники, он слишком быстро стал взрослым. Сначала заботы об имении, потом война, а он пошел не в отца.
– Может, оно и к лучшему, – сказал я. – Полковник был та еще скотина, нет, что ли? Помню, мальчишкой я видел, как он вызверился на шофера, – дескать, машина испугала его лошадь. Потом соскочил с седла и врезал ногой по фаре.
– Да уж, он был с характером. – Грэм подцепил яблочную дольку. – Этакий сквайр старой закваски.
– В смысле, старый бузотер.
– Такая жизнь мне даром не нужна. Имение уже было убыточным, когда полковник его унаследовал. Поди, голову сломал, как вылезти из безденежья. В двадцатые он распродавал земли; помню, отец говорил: это что мертвому припарка. Болтали, долги после него остались астрономические! Как Айресы еще держатся на плаву, ума не приложу.
– А что там с ногой Родерика? Кажется, дело паршиво. Думаю, курс электротерапии ему помог бы… при условии, что он к себе подпустит. По-моему, они гордятся тем, что живут как семейство Бронте – претерпевают боль и все такое… Ничего, что я полез в твои дела?
– Да ради бога! – пожал плечами Грэм. – Говорю же, я так давно у них не был, что вряд ли считаюсь их врачом. Я помню его ногу: скверный перелом, кость срослась неправильно. Да еще ожоги… – Он задумчиво отправил в рот ложку пудинга. – Когда Родерик вернулся, у него и с психикой было не все ладно.
Этого я не знал.
– Вот как? Наверное, ничего серьезного? Сейчас-то он вполне уравновешен.
– Для
