яркие хвостовые огни его дорогой машины, которые словно плыли над темными извилистыми проселками Уорикшира.
4
От Бейкер-Хайдов я ушел около часа ночи, обещав завтра наведаться. С девяти до десяти я вел утренний прием и в Стэндише появился, когда на часах было почти одиннадцать. Первое, что я увидел, – заляпанный грязью малиновый «паккард» моего коллеги-соперника доктора Сили. В общем-то, он был врачом Бейкер-Хайдов, и те имели полное право его вызвать. Но всегда возникает неловкая ситуация, если пациент принял подобное решение, не уведомив о нем конкурирующих врачей. Кто-то вроде дворецкого или секретаря провел меня в дом, где я увидел Сили, выходившего из детской. На узкой лестнице шестнадцатого века этот рослый здоровяк казался еще крупнее. Он не меньше моего смутился, увидев меня с саквояжем в руке.
– Они позвонили рано утром, – сказал Сили, отведя меня в сторону. – Я приезжаю уже второй раз. – Он закурил сигарету. – Стало быть, вы были там, когда все произошло? Это большая удача, хотя девчушке крупно не повезло.
– Да уж. Как она вам? Как рана?
– Все хорошо. Я бы не сумел так чистенько залатать. Да еще на кухонном столе! Конечно, шрам останется жуткий. Весьма паршиво, особенно для аристократки. Родители хотят показать ее лондонским косметологам, но даже те вряд ли чем помогут. Хотя кто его знает? За последнее время пластические хирурги вдоволь напракти-ковались. Сейчас ей нужен покой. Скоро придет сиделка, девочке же я назначил люминал, чтобы еще на день-другой ее оглушить. Ну а там поглядим.
Переговорив с хозяином, Сили кивнул и уехал. Все еще не оправившись от неловкости, я переминался в вестибюле, надеясь, что смогу осмотреть девочку. Однако отец ясно дал понять, что лучше ее не тревожить. Казалось, он искренне благодарен мне за содействие.
– Слава богу, что вчера вы там были! – сказал мистер Бейкер-Хайд, обеими руками пожимая мою ладонь.
Однако потом его рука переместилась на мое плечо и мягко, но решительно подтолкнула меня к выходу. Я понял, что бесповоротно отлучен от дела.
– Пожалуйста, пришлите счет, – попросил хозяин, провожая меня к машине.
Я сказал, что платы не возьму, и тогда он сунул мне в карман пару гиней. Потом обеспокоился тем, что за две поездки в Стэндиш я сжег много горючего, и велел садовнику принести канистру бензина. Этот щедрый жест оставил неприятный осадок – казалось, от меня хотят откупиться. Мы молча стояли под моросящим дождем, садовник заливал мой бак, а я сожалел о том, что не удалось напоследок осмотреть девочку. Это было бы лучше денег и бензина.
Уже садясь в машину, я вспомнил про Айресов и спросил, знают ли они, что девочке полегчало. Бейкер-Хайд набычился.
– Ах, эти! – дернул он подбородком. – Они еще услышат о нас. Не сомневайтесь, так мы дело не оставим.
В общем-то, я этого ожидал, но злость в его голосе меня ошеломила. Я выбрался из машины.
– То есть? Вы сообщили в полицию?
– Еще нет, но собираемся. Во всяком случае, потребуем, чтобы от собаки избавились.
– Помилуйте,
