и незаметное место, почти невидимое с пляжа. Нора с сухим мхом и песком под колючим сводом. Может, все дело было в атмосфере, характерной для конца каникул? В чувстве ностальгии? Скоро нам предстояло вернуться в лицей и в неизвестность. Здесь мы это и сделали, в нескольких метрах от гроздей голубых мидий, ракушек и морских звезд – пленниц луж, оставленных приливом. Я помню теплый летний дождь, стекающий на ее лицо и грудь, когда она задрала футболку, чистую воду на губах, приступы дрожи, промокшие плавки и свое возбуждение. В то лето я читал «Изгнание ангелов»[18], «Меньше, чем ноль»[19] и «Сексус»[20].
Мне было четырнадцать.
Я вышел из «Форда» и с дикими глазами проскользнул между рядами машин, чтобы последовать за Чарли на лестницу. Добравшись до верха, мы направились к нашему обычному столику – тому, что находится подальше от бара с его дешевым кофе и супом из моллюсков, один запах которого отпугнет самого оголодавшего путешественника. Когда его наливают в большой контейнер, можно решить, что это блевотина тех, кого вчера мучила морская болезнь. Усевшись на банкетку, я бросил яростный взгляд на Кайлу, которая со смущенным видом отвернулась к окну.
Затем каждый притворился, будто погружен в свои дела. Джонни и Кайла пытались спешно повторить материал, словно их действительно беспокоила учеба, Чарли досыпал, закрыв голову руками. Я же думал только об одном.
Наконец именно Чарли приоткрыл глаза и спросил:
– Вам не кажется странным, что ее здесь сейчас нет?
Все знали, что само понятие прогула так же чуждо Наоми, как гуманность – талибам. Наоми всегда относилась к учебе гораздо серьезнее, чем все мы, вместе взятые. Она была не из тех, кто, по выражению Чарли, «лижет задницу преподавателю так усердно, что когда тот высовывает язык, задаешься вопросом, чей он». И при этом она была круглой отличницей. Мы с ней очень различались. Из Наоми энергия била ключом. Общительная, харизматичная, активная, она была прирожденным лидером. Я был более сдержанным, менее склонным доверять окружающим и не очень-то одержимым стадным чувством. Но что она, что я – мы неизменно занимали первые строчки в списке лучших. Наоми любила громкие фразы и звучные слова, такие как «революция», «гражданское неповиновение», «сопротивление», «тоталитаризм», «теневая власть». Она любила рассуждать о переустройстве мира вместе с Чарли, Кайлой и парой-тройкой других учеников, всегда готовых подхватить знамя утопии, упавшее в пыль. Я же слушал их, время от времени издавая «гм-гм» или осторожное «о!», и видел в них закоренелых донкихотов, салонных революционеров, лишенных чувства реальности. Если б им доверили бразды правления страной, они меньше чем за неделю поставили бы ее на колени.
– Верно, – кивнула Кайла. – Мне это кажется очень странным. Генри, о чем вы вчера вечером говорили на пароме?
Я поколебался.
– Она сказала, что хочет сделать паузу в наших отношениях.
– И
Мистический триллер современного французского писателя Жиля Легардинье.
Дебютный роман Эллис Брет Истон, глашатая «поколения Икс».
Интеллектуально-эротический роман Генри Миллера.
