Игоря наблюдение. Кто были те двое велосипедистов? Кто поздоровался с ней во дворе? Она не узнала голоса. Даже не могла с точностью сказать, кому он принадлежал: мужчине или женщине. Но в этом приветствии ей послышалась насмешка. И это породило тревогу.
Показалось или нет?
Прохладные струи воды били ей по темени. Сколько она простояла под душем? Не помнит. Почувствовала, что замерзла, и полезла из ванны. Долго терла тело толстым жестким полотенцем, пока не согрелась. Влезла в банный халат Игоря и вышла из ванной.
Игорь был в кухне. Стоял спиной к ней возле плиты и что-то готовил. Он всегда готовил для них двоих. Ей хватало хлопот по кухне в доме Кадашова, и здесь она категорически отказалась этим заниматься.
У Игоря неплохо получалось. Они все съедали до крошки. Всегда. Но не сегодня. Сегодня она не прикоснулась к еде. Сидела, перебирая мокрые пряди волос. И все думала и думала про велосипедистов, встретившихся с ней во дворе.
– Невкусно? – с обидой спросил Игорь, забирая ее тарелку с нетронутым ужином. – Я старался.
– Прости. Нет аппетита.
Лиля уставилась в его спину, обтянутую трикотажной майкой. Сильная спина. Широкие плечи. Мышцы бугрятся, играют при движении. Она очень любила это тело. Мощное, спортивное.
Рассказать или нет ему о своих опасениях? Рассказать или нет, что ей кажется подозрительным, что с ней поздоровался незнакомый человек? В его дворе!
– Игорь, я… Я должна тебе кое-что сказать, – медленно протянула она.
– Малыш, давай не сегодня, хорошо? – Игорь вымыл посуду, поставил в сушку последнюю тарелку, вытер руки, обернулся. – Я принял решение, детка. Пока ты купалась, я принял решение.
– Что за решение?
Ей снова сделалось холодно. Она узнала этот взгляд. Игорь не потерпит никаких возражений. Что бы она ни сказала, это не будет иметь значения. Он решил избавиться от нее. Решил, что так будет лучше для нее. Безопаснее. Она не удивится, если он уже успел собрать ее вещи.
– Я не уеду, Гоша! – выкрикнула Лиля. – Даже не думай, я…
– Это не обсуждается, малыш.
Он вытер руки кухонным полотенцем, скомкал его, швырнул в сторону. Снова глянул на нее холодно, зло, исподлобья.
– Я уже собрал твои вещи.
– Нет, Гоша! Нет. Я не оставлю тебя одного. Теперь, когда ты в опасности.
– Нет никакой опасности. – Он упрямо нагнул голову. – Не надо придумывать.
– Зачем тогда мне съезжать?
– Затем, что у меня должны быть развязаны руки, детка. Если вдруг что. К тому же на моей двери нет надежных замков. Это не неприступный замок. Это всего лишь квартира. А я должен быть уверен, когда меня нет дома, что ты в полной безопасности. А сейчас у меня такой уверенности нет.
– Ты собирался поменять замки, – упрекнула его она.
– Да, собирался. На следующей неделе записался. Неделя. Семь дней. Это долго, детка.
– Гоша,
