уж ему быть твёрдым, – продолжал Шамиль, – если племя его ещё недавно пользовалось обрядами огнепоклонничества. В народе ходят слухи, будто он посещает дом гяура[15] – туринского губернатора, доносит на некоторых односельчан и жителей других аулов.
– Пусть обрушится гнев Божий на его испорченную голову! Не удивляйся, брат мой Шамиль… Люди, даже умнейшие, пристрастившись к питию, теряют постепенно дар здравого мышления, а следовательно, и совесть. Они становятся способными на ложь, лицемерие, любую другую подлость.
– Клянусь Аллахом! – воскликнул Шамиль. – Когда-нибудь я доберусь до грязных подвалов пьянчуги, перебью сосуды, опрокину чаны с вином, только прежде это нужно мне сделать в доме своего отца.
– Не горячись, брат мой, не с этого конца нужно начинать… Уничтожением дьявольского напитка в двух домах ничего не добьёшься. На выкорчевывание того, что укоренялось веками, потребуется не один день.
Оживлённый разговор друзей прервала вошедшая женщина:
– Мир дому!
– А, тётушка Меседу. Добрый день, входи, – ответил Шамиль.
– У тебя гость, – женщина кивнула на сидящего спиной к двери.
Гость обернулся.
– С приездом, Магомед. Как самочувствие, какие новости привёз?
– Спасибо, Меседу, ничего. Спокойствие и благополучие привёз. Как твоё здоровье?
– Благодаря милости Аллахажива осталась. – Женщина, заметно прихрамывая, подошла к сидящим, поставила перед ними блюдо с горячими лепёшками.
– Они с творогом, только что испекла. Шамиль любит их. Ешьте. – Меседу ласково взглянула на племянника.
– Спасибо, тётя, балуешь меня.
– Больше некого баловать, ты один можешь заменить мне отца и мать, брата и сестру, сына и дочь. Ешьте на здоровье.
– Как никогда кстати, – сказал Шамиль, макая в сливочное масло кусок тонкой лепёшки. – Сам Бог послал, видя, что в доме дорогой гость.
– Не знала я, что у нас гость, что-нибудь повкуснее приготовила бы.
– Не огорчайся, сестра, ничего лучше придумать нельзя, – сказал Магомед.
Довольная Меседу заулыбалась. Присев на корточки возле молодых людей, заговорила:
– Вчера у озера встретила Патимат. Она сказала, что Доного рано утром едет в Шуру, а сама с матерью уходит на целый день в соседний аул. Вот я и решила навестить племянника, горячей едой покормить.
– Дай Бог, тётя, чтобы в закромах твоих всегда было зерно, чтоб до конца дней своих могла подать ближнему и стоящему у твоего порога с протянутой рукой, – сказал Шамиль, вытирая ладонью губы.
– Хвала Аллаху. Спасибо и тебе, Меседу, – поблагодарил Магомед.
Женщина взяла поднос, пошла к двери. Магомед, глянув вслед, удивлённо вскинул брови. Когда за тётушкой захлопнулась дверь, спросил:
– Что с ней
Гяур – неверный, отступник, враг.
