и, в частности, оперативной хирургии. И это было не потому, что так думал Володя, а потому, что так думала она, слушая его вдохновенные, диковатые и счастливые речи.
Случилось это так: как-то в воскресенье они вдвоем поехали на толкучку порыться в книжном развале. Там бывали недурные книжки. Покуда Володя рылся в старых книгах, Варя нырнула куда-то вбок и замерла от счастья. Под жарким полуденным солнцем, возле старого ковра, на стульчике сидела дама. «Какая-нибудь бывшая графиня», – подумала Варвара. Дама курила из длинного тонкого мундштука папиросу и торговала удивительными вещами: были тут и корсет, и страусовые перья, и какая-то штука, про которую дама сказала, что «оно – боа», и две кофейные мельницы, и поддельные жемчуга, а самое главное – здесь был череп, настоящий человеческий – желтенький, аккуратный череп.
– Почем за эту вещь? – спросила Варвара.
– Мадемуазель интересует череп? – спросила «графиня» и пальцами в митенках постучала по желтому затылку.
– Меня-то вообще интересует скелет в сборе, целиком, – сказала Варя. – У вас случайно нет?
– За кого мадемуазель меня принимает! – воскликнула «графиня». – Скелет в сборе. Где вы можете получить скелет в сборе?
– Завозят в магазин учебных пособий, но только по безналичному расчету, и учреждениям, – рассказала общительная Варя. – А я не учреждение, а частное лицо.
– Да, частным лицам сейчас нелегко, – согласилась «графиня».
Череп Варвара купила. Внизу у него оказалась пластиночка с надписью – это был кому-то от кого-то подарок.
– Может быть, мадемуазель интересуется еще страусовыми перьями? – спросила «графиня».
– Мадемуазель не интересуется ни страусовыми перьями, ни кольцами в носу, ни человеческими скальпами, – сурово заявил вынырнувший из толпы Володя. – Мадемуазель не осколок разбитого вдребезги, а комсомолка. Пошли, Варюха!
Череп Варя завернула в газету, и Володя до самого дома не знал о подарке. Все карманы Володиного пиджака были набиты книгами и брошюрами. Одну, самую тоненькую, он держал в руке и все время ее перелистывал. Дома, измученные толкучкой, пылью, воем граммофонных пластинок, они попили воды из крана, водрузили череп на верхнюю полку этажерки и сели читать шутливую исповедь Карла Маркса.
– Погоди, я тебе лицо вытру, ты весь мокрый! – сказала Варвара.
Она очень любила приводить Володю в порядок. Ей нравилось, когда у него была оторвана пуговица или когда обнаруживался грязный платок. «Какие вы, мужчины, недотепы! – говорила она в таких случаях. – Ничего-то вы не умеете. – И прибавляла: – Кроме отца. Он все умеет. Моряки – такой народ!»
– И воротничок у тебя грязный! – сказала Варя.
– Отстань! – велел Володя.
И спросил, глядя в книгу:
– Ваше представление о счастье, Степанова Варвара?
– Сильная, навечно взаимная любовь! – покраснев, но бойко и громко ответила Варя.
– Садитесь,
