отчитываться.
– И почему, ты думаешь, мы должны тебе верить? – Резные ножки новехонького стула жалобно скрипнули под тяжестью Володькиного тела.
– Да мне как-то фиолетово, верите вы мне или нет, – усмехнулась я. – Нравится вам думать, будто покушение подстроил твой отец, – флаг в руки. Его телефон ты знаешь – звони, выясняй отношения, договаривайся.
– А то тебе неизвестно, что это невозможно, – фыркнул Антонов-младший.
– Ты про вашу небольшую ссору? – скорее утвердительным, нежели вопросительным тоном поинтересовалась я. – Ну известно мне о ней, конечно, но только я не понимаю, каким образом тот инцидент способен помешать тебе связаться с родителем?
– Таким, – буркнул Володька, бросая на меня исподлобья недовольный взгляд.
– Понимаю, – задумчиво пробормотала я. – Гордость не позволяет, да? – Мне неплохо удалось изобразить сочувствие, тем более неожиданным оказался нанесенный следом удар. – Только что-то она не мешала тебе все это время пользоваться родительскими деньгами. То есть жить в его доме и за его счет – можно, а поговорить с отцом, не одобрившим твой выбор, ниже твоего достоинства, да?
– Вот! – В глазах моего собеседника огнем запылало торжество. – Я так и знал! – Он повернулся к своей возлюбленной, ища поддержки, и, разумеется, встретил ее в полной мере. – Браво! – Парень сложил ладони для театральных аплодисментов. – Знал же, что все закончится очередным разговором на тему лишения меня денежного довольствия. Тоже шантажировать станешь? Напрасно! Я Аньку ни за что не брошу, пусть папаша и не надеется, так ему и передай. Хотя что это я… – Антонов оглянулся по сторонам – наверняка большой брат бдит. – Ау, отец! – Мальчишка для убедительности даже со стула встал. Но, сделав неприличный жест рукой, быстро успокоился и вернулся к трапезе.
– Закончил представление? – неторопливо наматывая спагетти на вилку, поинтересовалась я.
– Что ты! Стрижка только началась, – ответил Володька, шатаясь на стуле, словно нерадивый школьник.
– Чем бы дитя ни тешилось! Хочешь брускетту? – Положив на десертную тарелку знаменитый итальянский бутерброд, я протянула ее парню. – Восхитительно получилась! – Я закатила глаза. – Знаете, – обратилась я уже к обоим сотрапезникам, – этим рецептом со мной поделилась владелица одной траттории на Сицилии. Удивительная, скажу я вам, старушка! Ей уж под восемьдесят было, когда мы встретились, а она все еще сама у плиты стояла! Утверждала, что работа наполняет ее силой, дарит здоровье и долголетие. В этом что-то есть, – задумчиво проговорила я, вонзая зубы в хрустящий поджаренный хлеб с томатом и чесноком. – М-м-м… – Из моей груди вырвался стон наслаждения. – Вы даже не представляете, от чего отказываетесь, детки! Донья Агата – последняя из могикан. Увы, нынешнее поколение итальянцев уже не так трепетно относится к национальным традициям. – На этот раз на моем лице отразилась
