style="font-size:15px;"> Идеальное средство борьбы с этой тенденцией – несколько раз в день «встряхивать» себя, вспоминать о том, кто мы есть, что осознаем по всем направлениям: по поводу видимого, слышимого, осязаемого, обоняемого, воспринимаемого с помощью вкуса, собственных мыслей и комбинирующего ума, что использует образы предыдущих шести.
Создавать нечто вроде «среза», мгновенной картинки себя, мира, потока восприятия и осознания.
Сложность этой практики в том, чтобы вспоминать о ней, причем регулярно.
Для этого, если рядом нет наставника, приходится идти на разные хитрости. Заводить будильник каждые несколько часов или устраивать себе «напоминалку» из предмета, который кладется не на свое место или размещается необычным образом, зато обязательно за день не один раз попадется на глаза и запустит цепочку нужных мыслей.
Полагаться на собственную память рискованно, она в такой ситуации обычно подводит.
Мы слишком часто формируем свою жизнь исходя из ожиданий, представлений и мнений других людей, возлагаем на них ответственность за наши поступки, решения и судьбоносный выбор.
«Что подумают друзья, родственники, соседи, просто люди?» – думаем мы, определяя, как вести себя.
«Это делать нельзя, потому что никто так не делает или это выглядит глупо, смешно, необычно», – размышляем мы, упуская шанс измениться, обрести более насыщенную и осознанную жизнь.
Люди держат друг друга щупальцами предубеждений, мнений и представлений о том, что должно и не должно, каким надлежит быть и каким не надлежит, и эти «щупальца» образуют настоящую паутину, в которой мы запутываемся по нашей собственной воле.
Сколько можно беспокоиться о чужих мыслях, забывая при этом об очищении собственного мышления?
Первое проще и привычнее, зато второе ведет нас за пределы страдания.
Глава 2
Привет из девяностых
Старик фаранг умер до того, как приехала скорая. Сцена того, как его прихватило прямиком в баре, поразила меня с неожиданной силой, недавнее блаженное спокойствие разлетелось на ошметки. Свинцовой волной накатила усталость, напоминание о том, что предыдущую ночь я не спал, так что пришлось заказать кофе.
В «Розовой кошечке» мрачное настроение продержалось недолго, вновь зазвучала музыка, донесся визг катоев и ржание пьяных гостей.
Ближе к полуночи брат Пон протолкался ко мне и сообщил, что договорился о ночлеге. Я поднялся, захватил рюкзак и зашагал за ним, зевая и спотыкаясь чуть ли не через шаг.
Орущий Сои Бокао остался позади, мы свернули в переулок вроде того, где состоялся наш первый разговор в Паттайе.
– Вот тут, – сказал брат Пон, останавливаясь перед обшарпанной дверью.
Щелкнул замок, куда монах вставил ключ, загорелась хилая лампочка, осветив уходившую вниз лестницу, заваленную обрывками упаковочного полиэтилена, щепками и кусками пенопласта.
Шагнув на нее, я ощутил слабый
