а мой отец так извелся, что ушел из дому и не возвращался до самого вечера. Воротившись же, обнаружил матушку в здравии, спящую на кровати; младенца спеленатого рядом с нею в подушках; и бабку повивальную на полу – с синим лицом и закрытыми глазами. Она приняла роды, спеленала ребенка и уже тогда преставилась.
Дабы не пугать матушку, отец позвал моего брата Кирилла, поскольку сам был не силен, и вместе они вытащили бедную из комнаты. Тут уж и матушка проснулась, услыхав шум на лестнице, но встать не попыталась и вскоре снова заснула. Я же, а младенец на подушках был именно мной, все это, может быть, и видел, но был еще не умен и поэтому особенно интереса не проявил.
Уже после эту историю мне рассказал Кирилл. Тогда же и он, и мой отец об этом молчали, чтобы матушке было не боязно снова спать в той же комнате, потому что комнат в доме было не так уж много, в двух из них уже ранее умирали, и матушка наотрез отказывалась в них ночевать.
V
πολλαὶ μορφαὶ τῶν δαιμονίων,
πολλὰ δ᾽ ἀέλπτως κραίνουσι θεοί
скажу я вам, ибо в то же самое время, но в другом доме и у другой матушки родился на свет А. П. Ш-н, уже в младенчестве пугавший окружавших его людей злобным взглядом из-под кустисто-густых бровей и крепкой хваткой коротких пальцев, которыми он сразу же по появлении на свет схватил за нос доктора и разве что не оторвал его совершенно.
Уже одно это проявление характера привело к его приобретению непритязательного имени, А***, схожего по созвучию с одним из множества медицинских слов, которыми разразился освобожденный от опальцовывания доктор.
Здесь я оказываюсь в некотором замешательстве, поскольку не могу назвать имени А. П. Ш-на целиком, считая это ниже моего собственного достоинства, но и не хочу при этом оскорбить тех моих Читателей, которые носят другие, вполне уважаемые, имена, начинающиеся на ту же букву. Посему я прошу прощения у тех Читателей, которые могут воспринять на свой счет мои замечания, и надеюсь, что мои мысли не заставят их отложить книгу или тем более сделать с ней то, о чем подумал доктор по отношению к младенцу, но о чем все же воздержался говорить вслух, даже и в медицинских терминах, ибо был хорошо воспитан.
Именно так, в бранных криках, появился на свет человек, которому предстояло еще много лет и до сего дня влиять на меня и мою жизнь, словно бы он был одним из ветров Тифоея. Здесь, в холодных руках недоброжелательного доктора, я его и оставлю до некоторого времени.
VI
Я уже добрался до шестой главы своей жизни и снова оказываюсь в замешательстве, теперь по поводу того, в каком порядке описать такие важные события, как рождение моего старшего брата Кирилла и нашей младшей сестры Эстрейи.
С одной стороны, логическим кажется сперва описать рождение Эстрейи, как самой младшей, но в то же время в хронологическом порядке в мир первым пришел
