ночи они прилетели. Самолетик сел мягко, будто на постель кошка прыгнула; человек в унтах помог вытащить вещи. «Вы куда?» – «В Гель-Грин; интересно, нас кто-нибудь встречает?» – «Антуан, должно быть, он людей возит; Гель-Грин – боже, как это здорово; вы верите в Бога? а он в вас, значит, верит». Человек в унтах оказался полярником, летел из отпуска обратно на льдину. «Идите на вокзал, погреетесь, кофе попьете; а их – с собою?» – кивнул на мальчиков; они натянули капюшоны, в которые свистел ветер, словно хотел унести в свою страну, полную иголок; Цвет прижался к Свету, будто в мультфильме увидел что-то страшное: великана с дубинкой, Снежную Королеву…
В зале аэропорта было тепло, как от камина; в углу журчал фонтанчик, и никого не было, горело табло с рейсами. Стефан поставил сумки у кресел, купил в автомате два какао, и велел вести себя тихо и пошел искать администратора, дежурного, кассира – кого-нибудь живого и в форме; в коридоре и туалете тоже было пусто, и Стефану показалось, что он в каком-то заколдованном мире; что Цвет прав, всегда играя в пиратов и путешественников; реальность порвалась, как старый батист при стирке, и можно выбрать мир, в который хочешь пойти, посмотреть на дороги и башни. И вернулся в зал ожидания, а там с детьми разговаривал человек в теплой, как у него, в куртке; сидел на корточках, меховой капюшон свалился на спину, светлые волосы блестели в свете плафонов, словно парчовые.
– Здравствуйте, – сказал Стефан, усталый, заблудившийся. – Вы кто?
Парень встал, и Стефан увидел, какой он красивый, молодой и яркий; как рыцарь с картины прерафаэлита – губы с цветок; глаза карие. Парень улыбнулся. Он выше его на голову, и Стефан вспомнил кинохроники Первой мировой войны; в университете на парах истории им приносили из музея бобины, ставили в древний кинопроектор, они шуршали и щелкали, и изображение подрагивало, как ресницы Света от сна и лица в них были вот такие – смелые и странные; думаешь, их давно нет на свете, а они этого не знают, они вечные и прекрасные; герои, у которых за спиной были крылья, а не смерть…
– Привет, я Антуан Экзюпери, а вы, надеюсь, Стефан ван Марвес?
– Да.
– Все думали, вы старше… Малыши ваши?
– Мои.
– Хорошие, – парень словно говорил о породе, – я ваш пилот; вертолет до Гель-Грина – еще не передумали? – и засмеялся, будто мог быть отрицательный ответ; а Цвет смотрел на него снизу влюбленно, как на фейерверк. Антуан подхватил их вещи, словно они не весили ничего, всех лет одиночества, и пошел к выходу, где взлетные полосы; там были люди, все живые, все в форме. «Привет, Антуан, как летается?» «Высоко, Энди» – и они снова попали под снег, колючий, как осы; вертолет казался огромным, как гора; и в него загружали эти самые сладкие коробки с фруктами. Антуан постелил сверху пледы. «Неудобно немного, но можно поспать» – и они снова взлетели; Стефан в жизни так много не летал, но словно брал с собой землю, так страшно было и тяжело. Он уже
