нехотя: – Вообще-то я должен тебя поблагодарить.
– Ты не знал, что твоя невеста тебя обманывает?
– Она говорила, что невинна и хочет дождаться свадьбы.
Скарлетт невольно рассмеялась:
– Ты считал, что она девственница? Это в наше-то время?
– Почему бы нет? – ответил он холодно. – Ты ведь была.
Их взгляды встретились, и ее обдало жаром. Вопреки желанию ее память заполнили образы и ощущения той ночи – его объятия, его постель, его тело. Она попыталась изобразить улыбку.
– Да, но я же не такая, как все.
– Согласен. – Он обжег ее взглядом. – Я действительно отец этого ребенка, Скарлетт? Или ты солгала, потому что нуждаешься в помощи?
– Ты единственный мужчина, с которым я спала, так что я полностью уверена.
– Единственный мужчина? За все время? Так чего ты от меня хочешь? Денег?
Она сердито взглянула на него:
– Просто скажи, где мой чемодан, и я тут же уйду.
– Ты никуда не пойдешь, пока я во всем не разберусь. Сначала мы сделаем тест на ДНК, – предупредил он. – И я проконсультируюсь с юристами.
Она испуганно взглянула на него:
– С юристами? Зачем?
– Чтобы мы оба знали истинное положение дел.
– Хочешь сказать, что потребуешь моего ареста?
– В этом нет необходимости… – Она выдохнула с облегчением, а он закончил фразу: – Потому что, если я получу доказательство, что ребенок мой, ты выйдешь за меня замуж, Скарлетт.
Вин ошибся в Энн Дюмэн. Он полагал, что она скромна и чиста, а она все время его обманывала и лгала ему в лицо.
– Извини, – сказала Энн ему несколько минут назад и положила на его ладонь кольцо с бриллиантом в десять карат.
Слияние с «Трансатлантикой» определенно снималось с повестки дня.
– Если бы ты потрудился проявить к моей дочери хотя бы минимальное внимание, она не увлеклась бы этим ничтожеством! – сказал отец Энн.
Вин ошибся. Он и правда не дал себе труда заглянуть в душу Энн, скрытую за внешностью холодноватой флегматичной блондинки.
Скарлетт Равенвуд была другой. Она не могла соперничать в образованности и происхождении с Энн, манерами она не блистала и одевалась как попало. Ее единственным достоинством был ребенок, которого она вынашивала.
Ребенок… Его ребенок. Вин, чье детство было жутким, давно решил, что любой его ребенок будет знать своего отца, иметь надежный дом и чувствовать себя защищенным и любимым.
Сейчас, стоя в захудалой гостиной дома приходского священника, обставленной дешевой мебелью, Вин смотрел на Скарлетт, на ее бледное лицо и ярко-рыжие волосы. Темные густые ресницы, обрамляющие зеленые глаза цвета весны его итальянского детства, кажется, дрожали. Когда он впервые увидел ее в том баре почти восемь месяцев назад, как раз накануне Дня святого Валентина – она еще поперхнулась рюмкой водки, – это было все равно что увидеть восход
