Проработать материал ты успеешь позднее. Я хочу поговорить с тобой после пяти.”
Мне ясно, что Ольга говорит это той части Иссина, что интегрированна в програмное обеспечение РРЦ, а не моему зеленому чудовищу. Я пытаюсь поймать ее взгляд. Может она уже передумала отпускать меня сегодня и я должен остаться здесь на целый день? Могу я летать с Сэмом? Я ничего не знаю.
– Сегодня просто появишься в колледже, поговоришь с Томасом и если успеешь, с учителями. Он согласился тебя принять. Пока ты приписан к РРЦ ты будешь летать только с инструктором. И выполнять лишь те задания, что получишь от инструктора. Не сложнее. Все остальные учащиеся будут сдавать теорию на допуск для полетов завтра. Теорию ты напишешь без проблем. Томас обещал мне, что он постарается сохранить твое инкогнито для преподавательского состава Колледжа и других учащихся, – Ольга улыбается мне, прекрасно понимая, что мое инкогнито в Колледже накроется в первую же неделю. Как толко я начну летать.
– Частичный допуск у тебя есть. «Серебряную Звезду» ты будешь пилотировать только в присутствии Эрнеста. Сэму и Раи я не доверяю, с ними можешь летать только на флаере, а Давид к тому же сам без доступа к полетам. Полеты в альфе и гамме – строго запрещены. Прими это как данность. Минимум на год. Телепортация – тоже под запретом, это тоже не обсуждается, если ты конечно не хочешь получить осложнения. Я надеюсь, ты уже понял, что у меня есть основания на ввод этих ограничений. Ты должен вернуться в реабилитационный центр не позднее восьми вечера. Постарайся не опаздывать, как вчера, на четыре часа, говорит Ольга тихо.
Она пристально смотрит мне в глаза чтобы быть уверенной, что я действительно выполню ее указания. Я киваю в знак согласия. Хотя Ольга уже привыкла к моим опазданиям, и к тому, что я постоянно нарушаю все ее инструкции и закрывает глаза на это.
Конечно, я понимаю, что власти у нее достаточно, чтобы создать проблемы кому угодно, даже Андрею. Причем Андрей это тоже понимает, в отличие от Давида. А Давид проверил, что она обладает почти неограниченной властью чисто эмпирически. Одно его насмешливое заявление стоило ему его допуска – Ольга годами наблюдала, как он нарушает условия допуска к полетам. Причем дразнил ее он, а пытаться вернуть ему допуск должен я. Так как он считает, что у меня больше шансов договориться с Ольгой, чем у него. Мне вовсе не нужно напоминать об этом. Я знаю, что частичный допуск у меня благодаря ей. Я не собираюсь создавать проблемы. Ни себе, ни ей. По крайней мере те проблемы, которых можно избежать. Я не собираюсь оспаривать ее решения. Но то, что я никак не могу повлиять на процесс лечения и принятие решений и должен просто выполнять то, что мне говорят, вызывает лишь отчаяние и безысходность.
Когда Андрей был серьезно ранен у него ушло девятнадцать лет на то, чтобы получить частичный допуск на полеты, хотя у Андрея было меньше проблем. У него не было лихорадки Леднева. А я получил возможность летать, пусть и с ограничениями, в тот же самый день, как Михайлов отобрал у меня полный допуск. Давид, Сэм и Иссин правы:
