уловила акцент, который Эдж сделал на слове «кого-нибудь», и нежность, появившуюся в его глазах при взгляде на нее, и сердце заколотилось у нее в груди. Она сжала в пальцах ткань юбки.
– Ухаживая за будущей женой, нельзя притворяться. – Лили придвинулась ближе, и теперь он мог хорошо видеть ее. – Нужно оставаться самим собой.
– Согласен, – категорично произнес он. – Скажите, что требуется от мужчины, чтобы заинтересовать вас в качестве претендента на руку и сердце?
– Никогда всерьез не задумывалась об этом, потому что сама природа брака представляется мне фальшивой. На меня, в отличие от вас, не давит необходимость продолжения рода.
– Жаль, потому что вы стали бы хорошей матерью. Вы с таким вниманием заботились о своей сестре!
– У меня не было выбора.
– Никто не осудил бы вас, веди вы себя иначе.
– Но она – моя сестра, и мне это нетрудно. Я сама осудила бы себя. А теперь я боюсь, что не могу отвадить ее от этого распутника, который разобьет ей сердце или обесчестит ее.
– Вы не можете управлять чужой жизнью. А вдруг они подходят друг другу?
– Так вы поможете мне удержать Фоксворти на расстоянии от Эбигейл? – спросила она.
– Нет. Это их жизни.
– Но она моя сестра, и я не хочу, чтобы она была… – Лили никак не могла найти верное слово. Несчастной. Да, несчастной, как в свое время их мать. Разлученная с мужем и высшим обществом. Попавшая в ловушку неудачного брака.
– Пусть этот роман утихнет сам собой. Не можете ведь вы разлучать их!
– Я думала, вы мне поможете.
– Помогу. Пусть все идет своим чередом, и вскоре Фокс потеряет к ней интерес. А если нет, они могут составить хорошую пару. – Он убрал ногу со скамьи.
Перед Лили стоял уже не Эдж – его светлость. Впрочем, ей хотелось задать вопрос именно герцогу.
– Почему вы обратили внимание на меня?
Он махнул рукой в сторону ее дома:
– Вы живете…
– Как и Эбигейл.
– Да.
Лили снова унеслась мыслями в детство.
– Помните, как вы кричали на меня?
– Я не кричал.
– Вы сказали, что должны учиться, а мне следует играть в своем саду. Не в вашем.
– Наверное, я был занят учебой. Мне никак не давался греческий язык. Трудно было сосредоточиться, когда вы спрашивали значение каждого слова, которое я произносил.
– В тот день я должна была вернуться в дом своей матери, и бабушка сказала мне, что мама не любит нас и предпочла остаться в загородном имении. Это был ужасный день.
Лили было почти десять, когда мать переехала в дом неподалеку. Но раздельная жизнь родителей не удалась – точно так же, как и их брак. У них не получалось жить порознь до юности Лили, когда случилась одна тихая – вполне себе обычная – ссора и нечто мрачное тенью легло на их лица.
– Я был бы добрее, если бы знал об этом, – промолвил Эдж.
