я понимаю, нам туда не нужно?
– Пока не нужно.
– Тогда лети, голубчик, – сказал Болсохоев пилоту.
Тот кивнул, повел ладонью прощально и втянул голову в кабину. Параболические приемники на гребне авиетки шевельнулись, оживая, уставились в одну точку, и авиетка беззвучно взмыла вверх. Все стремительнее… вот слепяще моргнул отсвет солнца, отраженный каким-то из стекол кабины, вот уже стала темной крапинкой, как ястреб, – и пропала.
– Рассказывайте дальше, Яхонт Алдабергенович, – попросил я.
– Степа Черевичный все утро возился в соседнем к «Цесаревичу» гнезде, – кивнув, продолжил Болсохоев. – Один наш поисковик, «Яблоко», третьего дня вернулся с капремонта, а Степа такой придира… Сенсор какой-то плохо реагировал, западал контакт, что ли, и он перебирал схему. До «Цесаревича» ему было шаг шагнуть. Но в ангаре же всегда народ. Другие техники и вдобавок охранник, выставленный у «Цесаревича» после техосмотра, божатся, что Черевичный из моторного отсека «Яблока» не вылезал. После отлета наследника он там еще часа четыре возился, даже на обед опоздал. Наконец, сам охранник, Вардван Нуриев. Девять лет беспорочной службы. В показаниях свидетелей – мельком видевших его техников, рабочих, ходивших туда-сюда, есть, конечно, дырки в минуту-две, но в целом все сходятся на том, что вплотную он к гравилету не подходил. И потом: за полчаса до того, как заступить на пост, он пришел на службу, через проходную пришел, с совершенно пустыми руками.
– Взрывное устройство мог ему передать, например, хоть тот же Черевичный. Оно могло быть заранее припрятано, скажем, где-то в «Яблоке». Достаточно полминуты…
– Да, так тоже могло быть. Версий много, но наиболее вероятным представляется иное. Однако, если позволите, Александр Львович, сначала у меня к вам вопрос.
– Ради бога, Яхонт Алдабергенович, ради бога.
– Факт минирования «Цесаревича» абсолютно доказан? – Болсохоев голосом подчеркнул слово «абсолютно». – Не получится так, что мы понапрасну…
– А почему вы спросили, Яхонт Алдабергенович? У вас есть какие-то сомнения?
– Да как сказать… – смущенно пробормотал полковник и вдруг, решившись, выпалил: – Не то что сомнения, а просто в голове не укладывается!
Круус понимающе поджал губы и отвел взгляд, сокрушенно кивая. Климов хмыкнул, терзая желтыми зубами дешевую папиросину зловещего вида. Григорович, прикрываясь от солнца ладонью, следил за ястребом, вязнущим в блеклой синеве.
– Вот мы с вами говорим сейчас, будто о чем-то довольно заурядном, дело как дело… а чувствую я себя как в бреду, как в сне кошмарном! Вот так вот за здорово живешь грохнуть семь человек – и мало того, Александра Петровича! Его же все любили тут… Может, просто все-таки несчастный случай?
– Увы, Яхонт Алдабергенович, – ответил я. – Формально еще не доказано, но физики уверяют, что мотор никак не мог дать взрыва. Я утром
