интересном брате. Где ты был раньше?! Почему не появился в моей жизни лет десять назад? Представляю… Ты бы учил меня. Наставлял. Защищал… Здорово! Правда?
– Как братик?! – мгновенно поник я, спускаясь с небес. – Я люблю тебя, Наташа!
– Я тоже тебя люблю, – и она, откинув в сторону свою шикарно воздушную челку, задорно рассмеялась.
– Но. Я… Я люблю тебя… по-другому… По-настоящему! – с трудом выдавливая слова сквозь мгновенно сузившуюся до игольного ушка гортань, прошипел незнакомый мне голос.
Наташа, словно запнувшись на очередной смешинке, застыла, серьёзно и внимательно посмотрев в мою сторону.
– Постой. Что значит по-дру… Лёшка… Лёш…
Она замолчала, а я, испытывая непонятное чувство стыда и неловкости, потупил взгляд.
– Лёша. Милый мой. Мы же с тобой родственники. Мы же брат и сестра. Так получается.
– Глупости. Седьмая вода на киселе, – внутри меня рушился огромный прекрасный мир. – Я люблю тебя, Наташа. По-настоящему люблю. Как мужчина может любить женщину.
– Что скажут наши родные? Лёшенька, дорогой мой. Братик мой. Это невозможно…
– Очень даже возможно! Выходи за меня замуж! Ты не представляешь, насколько глубоко и бесконечно моё чувство к тебе. Я буду всю жизнь носить тебя на руках. Я буду ждать… Ну… Пока ты школу там…, пока вырастешь… В общем….
Зачем я сказал это глупое «вырастешь»? Урод.
– Уфф! – даже не глядя в её сторону, я ощутил, как она сразу сжалась, уменьшилась в размерах и, конечно, густо покраснела. Она всегда краснела, чувствуя неловкость.
– Но ведь любить должны оба. Ты мне очень симпатичен. Очень-очень. Но… Может, я глупая провинциальная девушка, но любовь должна быть взаимной.
– Совсем необязательно, – уставившись в асфальтовую выбоину под ногами, не смея поднять взгляда, упорствовал я, как баран. – Люблю тебя. Люблю! Не спеши отвечать. Ты узнаешь меня лучше, и может…
– А если не может?
Помолчав немного, она добавила, не пытаясь скрыть волнения.
– Человек не волен управлять собственными чувствами… К счастью или сожалению. Пойми… Я к тебе очень хорошо отношусь… Но! Не обижайся. Я отношусь к тебе… как к брату. И давай не будем это портить…
Крах! Крах всего.
В жизни началась чёрная полоса. Я стал тревожным, раздражительным, замкнутым. Непослушная голова оказалась занята исключительно Наташей. Её облик печатался перед глазами, её запах щекотал ноздри, её голос застилал слух.
Тема любви и дружбы больше не поднималась нами, но в отношениях преимущественно сквозили неловкость и натянутость.
Если раньше после ужина мы старались проводить свободное время вместе, то теперь Наташа под любым предлогом избегала контактов наедине. После ставшего привычным «семейного стола», она, ссылаясь на дела или болезни, уходила к себе в комнату.
Такие резкие перемены не могли быть не замечены мамой:
– Алексей!
