об этом раздвоении, купалась в сыновней любви.
– Что с дедом делать собираешься, Мишаня? – Анна освободилась наконец из объятий сына и взглянула ему в глаза. – Сам знаешь, если он удила закусил, просто так его не остановишь.
– Ну, сколько-то времени я сегодня выиграл. Вот только боюсь, матушка, не сам он удила закусил, а его как следует взнуздали, да ещё и следят, чтобы он из хомута не вывернулся.
«Ну что, леди Анна, запускаем мыслительный процесс? Сама додумается или придётся объяснять? Эх, поберечь бы ее от этого знания – не бабье дело. Но и она – не просто баба, и не я первый начал….»
– Догадался, Мишаня? – мать улыбнулась, но тут же снова озабоченно нахмурилась. – Ясное дело – не сам, оттого еще больше ярится: не терпит Корней, когда им крутить пытаются, а тут… – Мать даже кулаком слегка по столу пристукнула. – Я пыталась узнать, кто именно, да только больно сейчас в Ратном неспокойно. Слишком много крови пролилось, Мишаня, а кровь отмщения требует.
Анна закаменела лицом. Теперь на Ратникова смотрела не мать, а боярыня. И смотрела не на сына, а на взрослого мужа, с которым сейчас держала совет:
– И ратнинцам плевать, что твои мальчишки ни в чем не виноваты – они из бунтовавших семей. Ты в селе не был, а я там много чего услышала.
– Боюсь, матушка, тут ещё хуже: этой породе все равно, из бунтовавших они семей или нет. И тем более – мальчишки или нет… Мальчишки даже и лучше: можно сильнее на жалость давить и больше выдавить… Скажи, матушка, а кто громче всего крови требует? Те, у кого родичей убили, или?..
«Ну, давай, вспоминай! Женщины такие вещи замечают, не отдавая себе в этом отчета».
Анна прикрыла глаза и замерла, опершись спиной о стену. Руки ее поначалу спокойно лежали на коленях, но в какой-то момент пальцы начали шевелиться, раз за разом сжимаясь в кулаки. Мишка поразился мгновенной смене выражений на лице матери: по мере того, как она что-то вспоминала, оно становилось то недоуменным, то расслабленным, то сосредоточенным, то хищным до кровожадности.
«Вот вам, сэр, наглядный пример процессора в действии. Никакого монитора не надо».
– По-разному было, Мишаня, – боярыня наконец открыла глаза. – Пятеро баб, из тех, у кого родню порезали, совсем обезумели. Их и оплеухами старались в разум привести, и водой отливали – только воют. Но с ними понятно – тут только время поможет. А вот насчет других… Пока ты не сказал, я об этом и не задумывалась, а ведь и в самом деле громче всех казни наших отроков требовали те, у кого только царапины, но…
– …Но есть причины не любить Лисовинов, так? – подхватил Мишка.
– Пожалуй что так… Всего я не знаю, да и в Ратном не была уже несколько дней, воеводе за это время много чего могли в уши надудеть, чтобы он не остыл, а Листвяне в такие дела встревать пока не с руки…
«Ага, без ключницы тут не обошлось, я так и знал! И, похоже, дамы таки нашли общий язык».
– Ну, любым человеком у власти кто-нибудь да пытается управлять, – усмехнулся Мишка. –
