того, что нам будут доносить о каждом королевском стоне.
Магистр в молчании отступил на несколько шагов. Казначей смеялся.
– Я уже от вас не прошу ничего, кроме кивка головы, можете ни о чём не знать, от всего умыть руки и даже гнушаться этим, лишь бы я знал, что не самовольно так поступил.
– Я очень хвалю ваше рвение, я равняюсь на него, – сказал магистр, – но, брат мой, тот Орден, который вы хотите сохранить, будет иметь пятно на белом плаще.
– Мы сделаем ему новые плащи, – воскликнул с насмешкой Мерхейм.
Он вытянул обе руки к Ульриху который отступил к спальне и стоял на пороге задумчивый.
– Когда вы были когда-нибудь на охоте? – спросил он медленно.
– Как это?
– Бывали вы на охоте? – протянул магистр. – Часто случается на ней, что медведь человека возьмёт под себя, прибегут спасать стрелки, выстрелит неумелый арбалетчик или пустит пулю и убьёт человека вместо медведя. Брат мой, лишь бы вы не были этим арбалетчиком.
– Когда бы я был им, – холодно изрёк казначей, – не стрелял бы, а на своё месте самого ловкого послал.
– Вы стоите на своём? – спросил Ульрих.
– С железной волей.
– Те орудия, которые вы хотите использовать, в готовности?
Мерхейм принял покорное положение.
– Найдутся, – сказал он тихо.
– Как это так? И… женщина?
– Хотя бы и женщина, – проглотил, сверкая глазами, казначей.
– А помощники?
– Те уже на месте, на дворе, при короле; в этих я уверен: я им плачу и держу договорами на привязи.
Изумился магистр Ульрих, подёрнул плечами.
– Ещё об одном должен вам поведать, – сказал он тихо. – Если получится – знать не хочу, если неповезёт, а разгласится – запру, прокляну, накажу.
– Как можно более жестоко: тюрьмой, судом, смертью, – завершил Мерхейм. – Я иначе этого не понимаю.
И он склонил голову с великим смирением.
– Орден превыше всего. Слава Ордену, добро ему, целостность! В огонь за него пойду и в грязь, как видите.
– В грязь! – машинально повторил Юнгенген. – Чтобы сказали: ex lutho Marienburg[1]. – И он опустил голову на грудь.
Казначей поклонился, согнувшись вполовину, хотел уже уйти, и отступил назад, склонившись, сложив руки на груди, когда магистр позвал его ещё раз.
– Король в походе? Где и как вы можете найти средства?
– Это – мои тайны, – улыбнулся Мерхейм. – Ваша вещь – бороться, моя – копать ямки под землёй. Вы не хотели ни о чём знать и лучше, чтобы вы не знали. Вы сбросите любую грязь на меня, а заслуги на себя возьмёте.
Магистр пожал плечами и замолк, но по лицу было видно, что он не очень охотно и как бы вынужденно приостановился.
– Ваша милость, – тихо изрёк Мерхейм, приближаясь к нему, – у вас были
Из грязи Мариенбург (
