тяжелой, захлестывающей, как поток нечистот, вырвавшихся из переполненной канализационной трубы. У меня даже в глазах потемнело.
И потому я чуть не пропустил сидящую у подъезда бабу Маню, бабульку тихую, беззлобную, достойную моего монаршего внимания. В отличие от остальной компании бабок, настороженно вперившихся в меня своими альфа-лучами, а не взглядами.
Мерзавки! Но полезные мерзавки. Делать им не хрен, так они сидят у подъезда и следят за окрестностями. А потом радостно докладывают участковому: кто куда пошел, кто, сволочь, нажился на народном горе и кто честный человек – каких, впрочем, в их понимании очень мало. Потому что время такое!
Не эти бабки, другие – на моем участке. Где я царь и бог. Пока не окажусь на ковре у начальства. Вот там я тварь дрожащая и права не имею. Потому что показатели у меня слабые: протоколов по пьянке мало составил, по «хулиганке» – тоже. Только говорить о том, что невозможно устроить массовый геноцид хулиганов, не стоит, потому что убойный аргумент начальства: «Я сейчас возьму тебя за руку, поведу к ближайшему пивному ларьку и за пять минут найду десять мелких хулиганов! Что, никто не ругается матом, что ли?! Ты, Каргин, просто работать не хочешь! А не хочешь – так иди в народное хозяйство, там лишние руки не помешают! Можешь на стройке кирпичи таскать! Можешь говно ведрами черпать! Ты все можешь! У тебя руки-то золотые! Только дай работу!»
М-да. Пока шагал к остановке, задумался – а правда, вот вышибут меня в конце концов за пьянку, куда пойду? Что я умею? Технологом, по специальности? На завод? Так заводы стоят! Там зарплату не выплачивают месяцами, а то и годами! На стройку? Там своих хватает. Да и не по чину мне, белой кости, таскать кирпичи и мешать раствор. Не для того я на свет народился! Тогда кем? Ну что я умею?
Умею составлять правильные бумаги. Из меня вышел бы хороший адвокат, будь у меня юридическое образование. Я и в суде хорошо работаю, и расследование учиню не хуже бывалого опера. Опыта хватает – три года в ментовке, участковым, всего насмотрелся!
Участковый – это вообще-то нечто среднее между опером и дознавателем. Орган дознания, можно сказать. Могу следствие учинять, могу… ничего не учинять.
Опять мысль куда-то ушла… итак, что я умею делать? Стрелять. Все-таки мастер спорта по пулевой стрельбе (спасибо покойному отцу). Бегать могу. Хм… мог. Сейчас, пробеги я хоть километр, наверное, сдохну, хоть и не курю.
Дыхалки нет! Какая дыхалка, если год уже бухаю?! Ну… почти год. С тех пор как узнал решение суда – бухаю. Каждый день. Каждый! Сколько денег пробухал – самому страшно. Все запасы, все, что копил годами. Впрочем, а на кого мне теперь тратиться? Мои любимые, мои дорогие лежат в могилке. А мне… мне ничего не надо. Одежду государство дает. Обувь – тоже. И зарплату – вполне приличную для одинокого непритязательного вдовца. Жахнешь стакан, и отпускают ночные кошмары, и забываешь ты о том, что снова ляжешь в холодную постель, в тихой… мертвой квартире. И живешь вот так – с утра и до вечера, ждешь,
