мучительно ждущих ее ответа.
– Фотоаппарат? Не знаю… Да, кажется, он там лежал, – с нарочитой небрежностью ответила она.
– Вместе с пленкой? В желтой коробочке?
– Не знаю, я не заметила.
Иронически взглянув на нее, следователь со значением поднял бровь, что не укрылось от присяжных.
– Ах, да, пленка, – проговорила Элен, словно только сейчас поняла, о чем идет речь.
Розовые пальчики Бейтмена покопались в аккуратно исписанных листках.
– Вызывается мисс Клэр Марч. Когда вы вышли на террасу, по вашим словам, без двадцати минут девять, там уже лежал фотоаппарат? – мягко и вкрадчиво спросил он теперь по-настоящему испуганную Клэр.
Она попыталась выиграть время.
– Не помню, чтобы я выходила на террасу.
Это был не слишком удачный ход: любой мог подтвердить, что через широкую входную дверь и фотоаппарат и пленка были отлично видны, да и из окон гостиной тоже. Клэр быстро спохватилась.
– Хотя да, я его видела. Он лежал на балюстраде.
Она была готова говорить что угодно, лишь бы не привлекать внимания к этому злополучному фотоаппарату.
– А пленка в нем в тот момент была?
Знал ли Кокрилл, что Эдвард заправил пленку в фотоаппарат в те самые двадцать минут, пока оставался один, как раз перед тем, как Бро занялся дорожками? Сумел ли он раскопать, что рядом с Эдвардом никого не было? Если сказать, что коробочка с пленкой на балюстраде не лежала, это будет означать, что кто-то – а фотоаппарат принадлежал Эдварду – ее туда вставил. Если же пленку не вставили и она продолжала там лежать, ясно, что тогда у Эдварда было больше времени, чтобы сходить в павильон. Клэр никак не могла определиться, что же лучше сказать, а время поджимало. Наконец она пробормотала:
– Я… я ее не заметила.
– Возможно, потому, что ее на террасе не было, – произнес мистер Бейтмен тоном, не оставляющим сомнения в отсутствии там пленки.
Следующей вызвали миссис Фезерстоун. Все были заинтригованы, кто же она такая, но сомнения длились недолго, поскольку к свидетельской стойке направилась, неловко переваливаясь с ноги на ногу, не кто иной, как Черепаха.
– Что ж тут поделаешь, мадам, ежели меня записали в свидетели, чтобы я говорила тут перед всеми, – стала оправдываться миссис Фезерстоун, с благоговейным трепетом глядя на шляпу Беллы. – Не моя вина, мадам, что я кое-что видела и слышала, а ежели кто скажет, что я подслушиваю под дверями, так это чистое вранье. Я вошла и сказала, что обед готов, а что я там услышала, когда к дверям шла, так я не виновата.
Она продолжала что-то мямлить и оправдываться и испуганно замолкла, лишь когда ей велели поклясться на Библии и ждать, пока ее спросят. Семья вздохнула с облегчением: ну что там еще может наплести глупая Черепаха, когда вопрос с фотоаппаратом уже решен. И тем не менее… Хотя все, что не направлено
