не нарадуется на Машу, и забыла, что раньше говорила. Прости нас, Милосердый Господи!
А Бубика мне пришлось окрестить Марией – как Катя настаивала. Здесь, в Шапках, и крестил. Чтобы никто не знал. Приехала двоюродная сестра Кати Наталия Евгеньевна со своими детьми Надеждой и Иваном. Горе-то у них какое! Мужа её забрали. Так до сих пор ничего и неизвестно. Спаси его, Господи, во узах сущего!
Да, Надежду мы назначили в крёстные матери. А крёстным отцом – Юрий Аркадьевич, Катин брат. Он приехать тогда не смог. Рвался, но на заводе работы спешной было много. Работа у него ответственная.
А откладывать крещение было нельзя. И то задержались. Пока мне флакончик с миром передали с верной оказией, время ушло. А у нас напасть была. Маше годик, а она не ходит, и на ножки почти не встает. Врача вызвали на дом, профессора, за хорошие деньги. А Бубик смеётся, болтает. С восьми месяцев всё говорит. А если ей надо куда, то на четвереньках. Профессор говорит: «Ваш ребёнок совершенно здоров, но слишком ленив и перекормлен». Катя обиделась.
Короче говоря, как только мы Машу окрестили, она на второй день на ножки-то и встала. Слава Богу!
А говорить она рано начала. Ей было ровно год и пять месяцев, так что она отцу сказала: «Папа, не зови меня “муленький”, это мама зовет “муленький”. А ты зови “доча”». Николай так и ахнул. И как она такое длинное предложение сказала! И ведь никто не учил. Вот ведь маленький такой ребёнок, а уже понял, что нельзя мужской и женский род путать. Не положено. Катя её постоянно зовет: «Бубик мой! Маленький, миленький!» А Маша: «Нет. Зови дочка».
Очень умная девочка. Да и что ж, что не мальчик, а девочка. Сейчас женщинам везде дорога открыта. Не то, что раньше. Анюта в своё время как маялась. Не хотела быть домашней хозяйкой. Ей бы полком командовать. А дома только мы с Николкой. Да ведь и раньше были женщины-учёные. София Ковалевская, например. У Маши будет замечательное будущее. Я уверен.
Хотя, конечно, на всё воля Божия. Пусть оно и предсказание есть, а может и не сбыться. Как Бог даст. Вот Николай, выдающийся учёный. А ходу ему нет. Конечно, он – беспартийный. Да ещё социальное происхождение. Во всех анкетах «отец – служитель культа». Слово-то, какое. Не могут написать «священник, протоиерей». Какой такой «культ». Вот Николаю и нет дороги с таким отцом. Из Университета киевского его, тогда студента, выгнали за это, но профессора вступились И.И. Шмальгаузен, Н.М. Воскресенский, добились, что он закончил Университет. Многие из-за этого от родителей отрекаются. Но Николай никогда на это не пойдёт. Бог даст, вместе все и проживём.
Косма Павлович залюбовался на сына, о чём-то шепчущегося с кудрявой дочуркой, сидевшей у него на коленях.
«Сегодня воскресенье. Николай приехал из города. Теперь он её с рук не спустит», – отметил дедушка.
Из дома вышла худенькая, гладко на пробор причёсанная, с огромными карими глазами, похожая на цыганку женщина с фотоаппаратом. Видимо, она тоже залюбовалась на отца с дочкой и захотела их «щёлкнуть»:
