Петрович.
– Я намерен, господа, произвести серьёзные изменения в армии, – решительно произнёс император. – Прежде всего, мне надлежит инспектировать флот и гвардию, провести реорганизацию артиллерии. Татищев, Николай Алексеевич.
– Я, Ваше Величество, – ответил подтянутый седой генерал.
– Что у нас по Преображенскому полку?
– Все в порядке!
– Сколько числится рядового состава?
–Три тысячи, пятьсот сорок четыре единицы офицеров и рядового состава.
– Сколько офицеров? – переспросил Павел и уточнил вопрос: – Я имею в виду всех вместе взятых: кто в строю, в отпусках, в лазаретах и тех недорослей, что приписаны с колыбели к вашему полку.
– Не могу знать, – ответил генерал. – Имею сведения только о действующих офицерах.
А я вам скажу. У меня эти сведения есть. – Ему подали бумагу. – Так, вот, в вашем полку числится более шести тысяч офицеров. И это при трёх с половиной тысячах рядовых. Ответьте: что сие безобразие значит?
Генерал побагровел. Его пышные усы шевелились, как у рака, щеки раздувались, но ответить он ничего не мог.
– И так, господа, в каждом полку. Повелеваю призвать всех офицеров, числящихся в учебных отпусках, и учинить экзамен. Кто не выдержит, вон со службы, а кто выдержит – пусть служат, здесь, в войсках. – Он подошел вплотную к генералу Татищеву, оглядел его мундир. – У вас есть здесь ординарцы?
– Так, точно!
– Позвать немедля! – приказал император церемониймейстеру.
Через минуту вошли два офицера. Павел обошёл их кругом, внимательно осмотрел со всех сторон. Мундиры их соответствовали званию адъютантов: шнуры с серебряной нитью, изящные вышивки канителью, пуговицы с хрустальными вставками, воротники с собольим пушком.
– Сколько стоит сей колет? Сколько вам он обошёлся? – спросил Павел у первого офицера.
– Двести рублей, ваше императорское величество.
– А вам во сколько? – спросил у второго.
– Двести пятьдесят, ваше императорское величество.
– И что, вот в таком петушином наряде удобно воевать? Все вот эти золотые вышивки способствуют поднятию боевого духа? Где он? – Павел резко обернулся. – Добров, подите сюда.
Я строевым шагом вышел на середину зала.
– Ну-с, – Павел оглядел мой мундир, вернее, мундир Александра Павловича, дёрнул рукав, проверяя на прочность. – Кутайсов, скажите, сколько стоит сей сюртук?
– Рублей двадцать, – ответил гардеробмейстер. – Возможно, на пуговицы уйдёт рубля два.
– Двадцать два рубля, – подвёл итог Павел. – А чем он хуже вот этих, за двести? – Брезгливо, пальцем указал на адъютантов. – Не блестит и не сверкает? Отныне я требую, господа, навести порядок в войсках. Никаких золотых вышивок, никаких муфт, никаких шуб и золотых побрякушек. Оружие, если оно не наградное – должно выглядеть, как оружие, а не как женская брошь. Скромность – одна из добродетелей воина христова.
