истошно вопить. Он пытался вылезти из ямы, но веревка не давала ему. Развязать узел у него не получалось – руки дрожали, и пальцы не слушались. Он дергал привязь, так что столб качался.
Охотники снова посмотрели наверх. Зверь исчез. Хуто больно сжал плечо юноши.
– Приди в себя! – сквозь зубы прохрипел он.
– Я в порядке! – ответил не своим голосом Амени, пытаясь унять дрожь в руках. Вопли Паитси заставляли тело покрываться мураш-ками.
– Вспомни всему, чему я тебя учил, – продолжал приводить его в чувства Хуто, все сильнее сжимая плечо. – Проползи справа и затаись. Когда я выстрелю, выскакивай и вонзи копье ему прямо в сердце. Если ты не сможешь этого сделать, мы все втроем погибнем. Все зависит только от тебя.
– Я понял, – ответил Амени, хотя, на самом деле слабо соображал, о чем ему толкует Хуто. Слова пробивались, как сквозь стену.
Еле преодолевая страх, он на четвереньках пополз в указанном направлении, волоча за собой копье. Острые камни раздирали колени и локти до крови, но Амени совсем не чувствовал боли. Наконец он на месте. Все плыло перед глазами. Уши закладывало от криков Паитси. Сердце билось так, что казалось это не сердце, а земля вздрагивает. Пот заливал глаза, хотя было совсем не жарко.
Вдруг крики стихли, и Паитси жалобно заскулил. Грозный рык. Амени чуть не закричал от ужаса, закрыл грязной ладонью рот, пытаясь сдержать собственный вопль. Он услышал, как под огромными когтями шуршат камни. Острая вонь зверя ударил в нос. Амени вжался в землю и не дышал. В его голове ни с того ни с сего закрутились слова молитвы: «… Йот, ликующий на небосклоне. Ты есть Начало всего сущего, единый, единственный, творящий всякую плоть. Все люди произошли от взора очей Твоих, а боги от слова уст Твоих. Ты почиешь рост трав, жизнь рыбам речным и птицам небесным, дыхание зародышу… Поклоняемся Тебе, Творец всего, единый, единственный, рукам которого нет числа…»
Но где же Хуто? А если он убежал? Что тогда? Амени осторожно повернул голову и увидел, как охотник поднялся во весь рост и натягивает лук. Он казался спокойным. Тетива пропела, и уши заложило от рева раненого зверя. Не помня себя от страха, Амени вскочил на ноги и хотел броситься куда угодно, лишь бы подальше отсюда. Но копье в его руках напомнило, зачем он здесь находится. В голове опять прозвучали слова молитвы: «…Ты почиешь и вместе с тем бодрствуешь над людьми, печешься о благе животных. О, Йот, поддерживающий жизнь в творении!..»
Резко обернувшись, Амени увидел в десяти шагах от себя огромную грязно-рыжую тушу. Зверь наклонил голову и пытался мощной широкой лапой вытащить стрелу из головы. Он сотрясал густой гривой и неистово размахивал тонким хвостом с кисточкой на конце. Амени колебался, но вдруг вспомнил: отец должен называть мужчиной. Он же – воин. Воин не должен ничего бояться. И еще: Хуто сказал, что все зависит только от него. Не чувствуя ног, Амени кинулся к зверю, выставив вперед копье. Не понимал: это он кричал, или в мозгу его стучат слова: «…Творец всякой плоти, Владыка Всевышний, Глава богов, мы обожаем дух
