с напором ответил Алик, пытаясь углядеть что-то в темной щели между уходящими вверх пролетами. – Врать – нехорошо!
– Анатолий Ефимович, – протянул голос с укоризной, – а продавать уворованный со стройки цемент разве было хорошо, а? Запомните, многие знания – многие печали. Нет, не обманул. Впрочем, думайте что хотите. А теперь идите куда шли.
Наверху послышались легкие удаляющиеся шаги. Алик чуть слышно хмыкнул и направился вниз. Он успел спуститься еще на несколько ступенек, когда сверху вдруг полетело торопливое:
– Подождите… Постойте… – Было слышно, что собеседник колеблется. Потом все же решился: – Я сказал, что был должен. Но осталось то, что хочу.
– Я вас слушаю, – сухо проговорил Алик, мысленно приготовившись к привычным проклятиям в спину отъезжающего.
– Только вот это никому передавать не надо. Договорились? Это лично вам.
Алик криво усмехнулся и промолчал.
– Во-первых, Анатолий Ефимович, работу по профилю вы там найдете легко. Но не вздумайте по привычке тянуть со стройки – вычислят в тот же день. И сразу надолго попадете в черный список. Запомните: там вам не тут. Но это так, припевочка… – невнятно сказал собеседник и опять замялся. Потом неожиданно зачастил: – Когда приедете на место, сразу отведите свою Лену к хирургу, пусть ей внимательно посмотрят левую грудь. Я уверен, что еще можно отделаться малым страхом. Если вдруг ничего не найдет – проверьтесь у другого хирурга, а потом ходите на прием каждые три месяца.
Алик всхлипнул, втягивая вдруг загустевший воздух, и привалился плечом к стене. Перед глазами поплыли разноцветные круги.
– Удачи вам, – донеслось сверху и следом задумчиво, словно подводя итог: – Она вам понадобится.
Где-то высоко над головой негромко хлопнула дверь на чердак. Ноги у Алика ослабели, и он не глядя сполз на грязную ступеньку.
– Сейчас, Лен, сейчас, – прошептали посиневшие губы, – вот отдышусь только – и сразу в гастроном…
Глава 2
Воскресенье 5 марта, день
Ленинград, Пулково
Серьезные машины всегда красивы. А этот ТУ-134 был серьезен, как кадровый военный, в кои-то веки натянувший на себя вдруг идеально севший гражданский костюм. Плавные линии и зализанные стыки, отсылающие к стратегическим бомбардировщикам шестидесятых, большие круглые иллюминаторы – дань эстетике космической эпохи – и мощные, явно рассчитанные на более тяжелую машину двигатели. Да, все это даже не намекало, а прямо говорило, что в случае особой на то необходимости этот пижон может поменять «обвес» и быстро преобразиться в нечто иное – хищное и целеустремленное.
Хвостовое оперение, из окна аэропорта казавшееся легкомысленным, словно срисованным с ласточки, вблизи обрело свой истинный размер и походило теперь на вздыбленный перед ударом вниз хвост исполинского синего кита. Видимо, так казалось не только мне: пассажиры, по пути к трапу
