в собственное удовольствие. Если правильно настроиться, то время течет лениво, словно большая-пребольшая вода над головой, и будущее наливается красками; пусть это все в грезах, но все равно приятно.
Сегодня, однако, не мечталось – не тот был настрой. Я деловито жевал обжаренную в омлете булку и мысленно пробегался по намеченным вешкам: «Слава те господи, отстрелялся… Все, на ближайшие месяцы никаких поворотных исторических точек, можно расслабиться. В Иране все только начинается, до Тримайлайленда еще год… Первый корейский «боинг» пропускаю, до «Народного храма» в ноябре время еще есть… Что там на мне по мелочам висит? Городской тур по математике в воскресенье, а перед ним, в субботу, агитбригада. Грызть дальше модулярные функции, а потом, уже летом, переводить доказательство теоремы Ферма на бумагу… – И мысль моя заскользила вбок, к недавно освоенному: – Ах, но до чего ж удивительна эта предельно возможная симметрия! Фрагменты функций можно менять местами, поворачивать бесконечно многими способами – и при этом вид самой функции не изменяется. Поразительно красиво! Жаль, что эти функции невозможно представить – мы живем в трехмерном, а не в гиперболическом мире. А законы природы, похоже, действительно упрощаются, будучи выраженными в высших измерениях. Если Бог был, то при сотворении Вселенной у него не было выбора – он, по соображениям сопряженности, мог создать ее только так…»
Минут через пять я отмер и метнул испуганный взгляд на часы. Торопливо заглотил подстывший кусок и вернулся к реальности:
«Вопросик с подковыркой от Ю Вэ висит… А не пора ли и самого Андропова поковырять? Подкинуть, что ли, досье по Средней Азии и Закавказью, пробить «на слабо»? Нет, понятно, что бо́льшую часть он видит и так, но в формате диалога со мной, в связке с «советским человеком» это может прозвучать иначе, с другими последствиями».
И я взгрустнул, представив себе объем писанины – даже с использованием скорописи. А что делать? Писать, писать и еще раз писать…
«Ну и моя зеленоглазая, конечно. – Легко улыбаясь, я протер тарелку последней хрусткой корочкой. – Давно меня так не накрывало наваждением – и больно, и светло, и не хочется терять своей наивности…»
Грянувший, иного слова не подберешь, телефонный звонок был омерзителен – я выпал из нирваны, словно сорвался с верхней полки в поезде.
– Да? – От испуга в горле у меня застряла хрипотца.
– Андрей? – В знакомом женском голосе прозвучала легкая неуверенность.
– Доброе утро, Светлана Витальевна, – поприветствовал я «завуча».
– Уверенно опознал… – весело удивилась она.
– Нет, – мягко поправил я, – «узнал», «признал», но не «опознал».
Она легко согласилась:
– Тоже верно… Так, Андрей, в школу сегодня не идешь, я с Татьяной Анатольевной договорилась.
«Завуч» выдержала паузу, но я промолчал.
– Кхе… – негромко кашлянула Светлана Витальевна и продолжила: – Встречаемся пол-одиннадцатого на
