Кхм… Кузя подозревает, правда… Ты же знаешь, что я шью. Чего не знаешь – кое-что из сшитого потом продаю через комиссионки. Получается очень даже хорошо. Половину денег сдаю в семью, но и мне остается немало. Так что мы просто снимем тебе жилье недалеко от школы. Это будет наша квартира. – Я замолчал, давая ей время оценить решение.
– А… Но… А как же… – забормотала она потрясенно.
– Остальное тоже купим, – отмахнулся я, – еду, одежду. Нам повезло, что вот как раз это – не проблема.
– Я… – Вспыхнув надеждой, она вскочила с дивана и вся подалась мне навстречу. – Мне совсем немного надо! Я научусь и буду помогать тебе шить!
– Ох… – длинно выдохнул я и горько улыбнулся. – Горе ты мое тощее…
Вслушался в себя, взвешивая все в последний раз, – что бы ни случилось, обратной дороги у меня теперь не будет. Подошел и поднял ее, подхватив под коленки – она только тихо ойкнула, – а потом опустился в кресло.
– Давай определимся в самом главном. – И проговорил в ушко, выделяя каждое слово: – Я. Тебя. Усестряю.
Она застыла, не дыша.
Я тихо уточнил:
– Если ты, конечно, не против…
Мелкая извернулась и заглянула мне в глаза. С невероятным облегчением я увидел ответ.
– Да, – кивнул, – привет, сестренка.
Она беззвучно шевельнула губами, потом негромко всхлипнула и обхватила мою шею. Я сидел, прижавшись щекой к ее горячему лбу, поглаживал ей спинку, и моя многострадальная футболка опять мокла, но на лице моем гуляла широченная улыбка – из Мелкой лились слезы очищения. Потом губы мои чуть искривились: «Так вот он какой, подарок на годовщину». Я скосил глаза на тяжелую волну черных волос и тихонько хмыкнул.
– Что? – встревоженно вздрогнув, подняла она зареванные глаза.
– Да так, мысли всякие бродят, не волнуйся, – успокаивающе улыбнулся я и бережно прикоснулся губами к ее лбу. – Так… Теперь давай по порядку. Пока у нас поживешь. С родителями вечером решу, – я замолчал, прокручивая версии, – скажем, что отец у тебя в запой ушел, буянит. На несколько дней этого хватит, а там квартира съемная появится. К тебе подружки домой ходят, звонят?
– Нет. Отчима боятся… А телефона у нас нет.
– Хорошо, – протянул я по слогам. Запустил пятерню в ее волосы, глубоко, до самого затылка, и слегка потянул, пропуская пряди между пальцами. Повторил задумчиво: – Хорошо.
В приглушенно дневном свете ее волосы отливали неярким серебром. Перебирать их было приятно. Они только прикидывались жесткими, на ощупь же были упруги и легко, словно ластясь, скользили между пальцами.
Мелкая замерла, потом прерывисто выдохнула:
– Мне так мама иногда перед сном…
Я притиснул ее к себе посильнее и ткнулся губами куда-то в темя. Так мы на какое-то время и застыли. Мне было сразу и горько, и радостно, и легко – словно я только что взял какой-то очень важный рубеж.
Потом я осторожно потянул ее за подбородок и посмотрел в глаза:
– Тебе
