был у Василия какой-то бзик или комплекс по поводу его половой ориентации, если уже не в первый раз люди, подозревающие его в любви к мужчинам, расстаются с жизнью. На всякий случай сделал себе пометку в голове: «Злорадство не понимает голубых шуток».
– В этот раз не было никаких намеков. Меня открытым текстом назвали гомиком, а вот этого, – махнул он рукой в мою сторону, – моим партнером.
– Не самый страшный вариант, – рассматривая меня, сказал Сава, – он недурен собой. Ему бы только сбрить свою неухоженную бороденку и избавиться от этого конского хвоста. Молодой человек, – обратился он уже ко мне, – ваш внешний вид не то чтобы устарел, он во все времена считался неопрятным, заявляю авторитетно. Кстати, приятно познакомиться, – протянул он мне руку. – Савелий, но лучше просто Сава.
– Алексей, – поздоровался я с Презрением.
– Перейдем к делу, кто в этот раз несчастная жертва Васиной гомофобии? – будь мы простыми людьми, Савины подколки можно было бы воспринять как шутку, но на самом деле так он выражал презрение к Злорадству.
– Катя, – лаконично ответил Вася.
– Этот прекрасный цветок? Ты посмел убить человека, который в злорадстве и искрометности юмора мог дать фору всем моим знакомым? А у меня их ой как много было. Василий, это несерьезно, твое поведение было бы простительно, был бы гневом, злостью или ненавистью. Но ты же по природе своей должен быть нейтральным.
– Сав, давай без твоих нравоучений. У нас сегодня очень тяжелый день. Заезд за вещами превратился в скандал и убийство, а нам еще к Алексею на квартиру заезжать и в новой устраиваться, – голос Васи звучал уставшим, и я его в этом поддерживал, день близился к концу, а дел еще было много.
– Погоди-ка, – протянул Сава, – так этот юный отрок – один из тех подозреваемых, у которого из-под носа убежала кукла? А тебя, Вась, поставили его сопровождающим? – Злорадство утвердительно кивнул. – Тогда вам действительно не до шуток, перейдем к делу. Где тело? Родные искать будут?
– Тело в спальне, будут ли искать? Не знаю, она в ссоре с матерью. Больше пяти лет не общались, – ответил Вася.
– Хорошо, пойду погляжу размеры бедствия, которое ты натворил в этот раз. Надеюсь, все необходимое у меня с собой, – постучал Сава по большой кожаной сумке элитного бренда, висевшей у него через плечо.
Проходя мимо меня, Презрение неожиданно остановился и полушепотом, так, чтобы Вася услышал, сказал:
– Ты поосторожней с ним, «голубые» шутки вообще не воспринимает. Какая-то детская травма, что-то там с его дядей связано, темная ночь, сеновал, липкие руки… Такое за пару веков не забывается.
– Савелий! – взревел Вася.
– Тихо, тихо, тихо. – Презрение поднял руки. – Убьешь меня – некому уборку будет проводить. – Пятясь спиной и пристально смотря на Васю, он наконец-таки ушел
