дом 4, квартира 42, – проговорил я вслух, запоминая адрес.
Оставив папку на стойке, я стремительно двинулся к выходу.
– Напомни Злорадству, эта была последняя, – услышал я крик Жадности в спину, поднимаясь по лестнице.
Василий уже ждал меня на крыльце конторы, вновь куря. После бессмертия самым привлекательным в жизни носителя была безвредность вредных привычек: ни курение, ни алкоголизм, ни даже наркомания не были нам страшны. Главное, чтобы они не привели к окукливанию.
– Успешно? – спросил Вася, увидев меня.
– Да. Жадность просил передать, что это последняя.
– Знаю. К Видящему будем добираться своим ходом, чтобы не привлекать внимания.
Предложение было вполне резонно и логично, потому не подлежало обсуждению. Спустя десять минут мы уже спускались в метро.
Особая прелесть подземки летом была в ее прохладе, а уж тем более в воскресенье, когда народу в ней было очень мало и можно было свободно сесть.
– Вась, а зачем все эти золотые кредитные карты, вседозволенность в трате денег? Как это поможет в раскрытии дела? – спросил я у Васи, когда мы зашли в вагон метро.
– Мне кажется, комиссары надеются, что ты пустишься во все тяжкие, станешь более заметен, и следовательно, кто-то на тебя выйдет, ну или что-то с тобой произойдет, но это лично мое мнение, – предположил Злорадство.
– На меня вышли, несмотря на то что я вел затворнический образ жизни на протяжении года, что-то тут не клеится, – с сомнением ответил я ему.
– Тогда даже и не знаю. Вариантов можно предположить множество, но вряд ли мы угадаем. Комиссарские интриги такого уровня, что простым смертным не дано их разгадать, не говоря уже о том, что информацией мы толком не обладаем. Да и потом какая разница? Тебе плохо, что ли? Трать чужие деньги, наслаждайся жизнью, ты же Витя Клювин, тридцатилетний папенькин сынок, золотая молодежь, – иронично подметил Вася. – На моей памяти контора никогда так никого не финансировала.
– Твоя правда, осталось придумать, на что их тратить.
Я никогда не был бедным, но и богатым меня назвать тоже нельзя было. Несколько кредитов позволяли жить в своей квартире и ездить на собственной машине, живя от зарплаты до зарплаты. Но даже тогда мне трудно было представить, куда бы я потратил богатство, неожиданно свалившееся на меня. Теперь же, ограничивая свое мировоззрение единственным чувством, мне было еще труднее придумать, куда тратить чужие деньги.
Поезд уносил нас в темноту туннеля, я теплил надежду, что за ним меня ждет свет.
Видящий
Тепличный переулок находился на северо-западе столицы, там же, где и наше новое с Васей жилье, и там же, где я родился и рос. Можно было верить в совпадения, можно было видеть в этом вселенский заговор, а можно было просто не обращать внимания и воспринять как должное, ибо все равно от этого ничего не зависело. Я выбирал третий вариант, в моей жизни и так присутствовало
