я понял, что заигрался, сложив две неслагаемые величины в одну, разве я отпустил бы мою любимую в Рабат?
Опьянённый успехом, заваривая остросюжетный коктейль очередной повести, я легкомысленно решил утолить творческую жажду рассказчика, черпнув с места гибели «Титаника» ковш ледяной Атлантики. Я совершил страшный грех – исполнил литературный «танец на костях»! Волна людского возмущения ненадолго отрезвила меня. Но перед Богом я свой грех не исповедал, разве что замял. А вскоре и вовсе забыл о нём.
Благословляя Мари в далёкое и опасное путешествие, я был искренне уверен, что «по истечении срока давности» мои грязные танцы прощены и нет никакого смысла вспоминать старые ошибки. Наверное, всё сложилось бы иначе, умей я вглядываться в последовательность житейских событий не как потешный беллетрист-рассказчик, но как умный аналитик, читающий между строк промысел судьбы.
Я отложил в стол литературные упражнения и стал просто жить, наблюдая беспокойные 30-е годы и анализируя окружающие меня события. Я видел, как симпатичные, уравновешенные люди под чарами той или иной идеологии превращались в жестоких фанатиков. Я страдал душой, глядя на моих юных соотечественников, идущих на заклание ради ценностей, которые завтра будут объявлены мнимыми.
Как легко увлечь благородную душу жертвенным призывом! Жертвенное начало – это поводок, за который лукавый бес тянет наши души в ад самоубийства. Ведь никогда ни одна революция, ни одна война, развязанная с благими намерениями, не сделали человека счастливым. Бес слишком хитёр, чтобы мы могли беспечно творить в этой жизни благо, сдирая с себя, как колючки придорожного репейника, его когтистую волю. Конечно, в минуты личной жертвы Бог с нами. Но мы сами отстраняемся от Него в агонии жертвенного сластолюбия. Даже в присутствии Бога бес умудряется нашёптывать нам свою волю!
Эпилог
Закончилась Вторая мировая война. В городок вернулись искалеченные войной горожане. И это называется нейтралитет! Впрочем, если бы не наш славный каудильо Франсиско Франко, всё могло оказаться гораздо хуже, и мы бы с этим прохвостом Гитлером вляпались в дерьмо по самое не могу.
Тае исполнилось семнадцать лет! Красотой лица и лёгким благородным станом она вышла в бабку. Наблюдая это семнадцатилетнее сокровище, я позволял своему сердцу изредка погружаться в омут молодости. Мне чудилось, что рядом вновь гарцует несравненная Катрин, и мы бежим вдоль набережной наперегонки. А где-то впереди огромное белое солнце размечает нашу «беговую дорожку» жаркими полуденными лучами!
Всю зиму у меня болела спина. Годы брали своё, а я наблюдал с беспечным равнодушием, как они вступают в «свои имущественные права».
В один из дней за завтраком Тая обратилась ко мне:
– Дед, ты себя запускаешь. Я купила абонемент в бассейн с подогретой морской водой. Как раз для тебя.
Она передала мне маленькую синюю карточку, на которой значилось TALASIA bono piscinas». Я повертел карточку
