ант сделал это непроизвольно, не отрывая сосредоточенного взгляда от запутанного клубка зеленоватых линий на широком, чуть выпуклом экране монитора, который возвышался над панелью. Затем лейтенант вновь наклонился к монитору и продолжил наблюдение за врагом.
Через полчаса наблюдений Одегард почувствовал смертельную усталость, как будто и в самом деле на его плечах лежали судьбы всех сорока миллионов ныне живущих обитателей планеты. Лейтенанту вовсе не хотелось взваливать на себя эту непосильную ношу – ответственность за сорок миллионов жизней. Но так уж случилось, что передать ее сейчас было некому. Правда, статус дежурного офицера-наблюдателя давал право на кое-какие материальные удобства на службе и определенные поблажки в свободное время. Но если наблюдатель хоть раз совершит ошибку во время дежурства – все ныне живущее население планеты Сегол обратится в ничто, будет вычеркнуто из реального времени, убито, полностью уничтожено – как будто его никогда и не существовало.
Руки Деррона легко и свободно скользили по литым переключателям контрольной панели. Движения были точными и выверенными, но в этих прикосновениях совсем не чувствовалось ничего, даже отдаленно напоминающего любовь к своей работе. Перепутанные зеленые линии на экране монитора повиновались малейшему движению пальцев наблюдателя, будто высокая трава, которую раздвигают осторожные руки охотника, сидящего в засаде. Электронная трава на мониторе, за которой так пристально наблюдал лейтенант, являлась жизненными линиями всех людей, животных и растений, которые жили на определенной площади в несколько квадратных миль на поверхности планеты Сегол на протяжении отрезка времени в несколько десятилетий около двадцати тысяч лет назад. В доисторические времена.
Рядом с креслом и рабочей панелью с монитором, за которым наблюдал Одегард, располагались другие, точно такие же наблюдательные модули. Тысячи модулей, выстроившихся длинными, чуть изогнутыми рядами. Такое расположение рабочих модулей было очень удобным и успокаивало, когда дежурный наблюдатель на мгновение поднимал взгляд и тут же снова обращал все внимание на экран своего монитора. Помогали сохранять сосредоточенность и периодические колебания яркости освещения – словно легкие облачка пробегали под высоким, круто уходящим вверх сводом подземного зала, откуда лился мягкий рассеянный свет. В наушниках звучала тихая психоделическая музыка – то шелест ветра, то тяжелые ритмичные удары. Хотя огромный зал находился на много миль в глубине под поверхностью планеты, воздух здесь был свежим, легкий ветерок приносил то запах зеленой листвы, то терпкий соленый аромат морского побережья, вызывая в памяти живые картины лесов и морей, которых более не существовало – после того, как несколько месяцев назад боевые корабли-берсеркеры уничтожили все живое на поверхности Сегола.
Деррон снова провел рукой по контрольной панели. Повинуясь команде наблюдателя, зеленоватые полоски жизненных линий дернулись, покрылись рябью и снова выстроились в свое продолжение – подключенные к модулю Одегарда инфраэлектронные приборы слежения, заброшенные в далекое прошлое, двинулись дальше. Они не нарушали покоя животного и растительного мира в том далеком доисторическом лесу, за которым наблюдали. Следящие устройства парили в тонком слое пространства-времени, совсем рядом с реальностью, избегая таким образом большинства ловушек, которые временно́й парадокс реальности приготовил для людей и механизмов, путешествующих во времени. Следящие приборы скрывались от реального времени в локальных петлях вероятности, откуда тем не менее можно было почувствовать дыхание могучей организованной материи – жизни.
Лейтенант Одегард знал, что его сектор наблюдения, примерно на двадцать тысяч лет удаленный в прошлое, соответствует времени появления на Сеголе первых людей. Но пока еще на мониторе не появлялось ничего, даже отдаленно напоминающего мощные жизненные линии разумных существ, которые невозможно было ни с чем перепутать. Впрочем, Деррон не искал именно следы человека. Главное заключалось в том, что ни Одегард, ни кто-нибудь другой из наблюдателей еще не обнаружил всплеска массивных разрушений, который означал бы нападение берсеркеров. А значит, гигантские смертоносные машины, уничтожившие все живое на планете в настоящем времени, наверняка еще не узнали, что здесь можно проникнуть и в прошлое.
Заступая на дежурство, лейтенант Одегард, как и любой хороший наблюдатель любой армии, оставлял все свои чувства и желания за порогом рабочего зала. Сидя в удобном кресле за монитором, в относительной безопасности, он проверял сигналы то от одного, то от другого следящего устройства – на десять лет ближе к настоящему, на дюжину миль севернее, еще на пару лет ближе, на десяток миль к юго-востоку… Густые зеленоватые «заросли» на экране по-прежнему не отмечали никаких следов вторжения чужеродных смертоносных устройств. У врагов, которых выслеживал Деррон, не было собственных жизненных линий. Их можно было обнаружить только по следам смерти и разрушений, которые они несли всему живому.
– Пока ничего, – не оборачиваясь, сказал Деррон, почувствовав, что рядом с его модулем остановился старший наблюдатель. Старший наблюдатель,
