Насильно мил не будешь.
– Наконец-то, ты это поняла. А с твоего подонка, как с гуся вода. Смотри сама. Совершенно не знаю, что тебе и посоветовать. Если бы Алина была жива, и подобное произошло бы с ней, то в такой ситуации я тоже не знала бы, как и поступить.
– Я звонила в Хабаровск, его родителям. Они обо мне и слышать нечего не хотят. Говорят, что их Гера не мог так поступить и что, с моей стороны, это чистый шантаж.
– Они тебе, Ира, деньги предложили?
– Ничего они мне, Екатерина Михайловна, не предложили. Даже слова доброго не сказали. Облаяли, как собаки. Друг у друга из рук телефонную трубку вырывали, чтобы меня сволочью, потаскухой и шантажисткой обозвать.
На некоторое время Залихватова замолчала. Такая новость до такой степени оскорбила её и ошарашила, что он, чуть ли не до крови, закусила губу.
Она встала из-за стола. Подошла к холодильнику, открыла его дверцу, взяла оттуда вазочку с малиновым вареньем. Поставила на стол, даже не обратив внимания на то, что на нём уже имелось предостаточно всяких и разных сладостей.
– Будем вместе думать. Не такая уж и страшная беда произошла. Люди вон, как мухи, мрут. Тут куда пострашней. А ты живёшь, и ещё потом всем нос утрёшь, если не будешь дурой. Но как я опасаюсь, что пойдёшь ты в разнос, как говорится.
– Нет, не пойду… в разнос. Только не надо на Геру подавать в суд. Я ведь, во многом, и сама виновата…
– Да, очень во многом. Но, получается, пусть мерзкий подонок живёт и здравствует, и дальше продолжает пакостить добрым людям? Ведь очень многие настроены против него очень… критически. Он тут каждому второму мужику денег не так и мало должен, и не собирается отдавать. Мелкий, но до чего же наглый! Он хорошо не закончит свою никчемную жизнь.
– Мне, всё равно, жалко его. Как он будет без меня?
– Он тебя не пожалел, а ты вот о нём думаешь. Но страшно мне. Ведь это, Ирочка, не доброта из тебя идёт. Ты о себе думаешь. Как – никак, первый мужчина. И ведь от такого мелкого и столько дерьма! Подумать только.
– Я… знаете… не совсем с вами согласна.
– Не надо, Ира, обижаться. Если я не скажу тебе правду, то никто другой этого не сделает.
– Может быть, вы правы. Но мне сейчас не легче. Мне говорила одна женщина в Бодайбо, учительница географии, что во мне спит сам Дьявол, что он когда-нибудь обязательно проснётся.
– Глупая женщина – твоя учительница. Ничего в тебе не спит. Нет, понятное дело, там никакого ни чёрта, ни беса. Ты просто беззащитная девочка, и самоё страшное в том, что мы не знаем, как тебе помочь. После драки не следует кулаками махать. Но, честно говоря, я не желаю твоему другу… ничего доброго. Бог ему судья!
Они вели долгий разговор, да ведь и было, о чём.
Жизнь устроена так, что в одну и ту же секунду один умирает, другой рождается. Не может произойти такого, чтобы в единый час население Земного Шара или, в крайнем случае, посёлка, к примеру, такого, как Заметный начало радоваться или печалиться.
