и Д. Дёгтеву), написали Стивен Залога и Джеймс Грандсен: «Модели Т-34 1942 и 1943 годов явно имели более грубый вид, чем хорошо сделанная “тридцатьчетвёрка” 1940 года. Но кажущаяся грубость сварки и соединений ни в малейшей степени не влияла на качество брони. Так, испытания Т-34 выпуска 1942 года, осуществлённые в Британской школе танковых технологий в 1943 году, показали, что качество брони танка было таким же или лучшим, чем у британских броневых плит» (с. 133). По-видимому, именно этот танк Т-34, увиденный в музее Бовингтона, описывал Виктор Суворов в одной из своих книг. Отметим попутно, что «вязкость» брони английских танков хвалили практически все воевавшие на них советские танкисты: то есть похвала британских экспертов в отношении качества брони Т-34 стоит многого…
Уже цитировавшийся мною в других работах немецкий историк (и бывший переводчик Гитлера) Пауль Карель (Paul Carell) написал о Т-34 следующее: «Но самым грозным противником стал советский Т-34 – бронированный гигант длиной 5,92 м, шириной 3 м и высотой 2,44 м, обладавший высокой скоростью и манёвренностью. Весил он 26 тонн, (был) вооружён 76-мм пушкой, имел большую башню, широкие траки гусениц и наклонную броню» («Восточный фронт», книга 1, с. 29). Потом на странице 66 Карель описал первую встречу 8 июля 1941 года 17-й танковой дивизии Вермахта с Т-34 в районе Сенно (Западный фронт). Не буду останавливаться на деталях – они типичны для всех подобных описаний: первоначальный шок немецких артиллеристов от неуязвимости советского «гиганта», отскакивающие от брони 37-мм снаряды, тяжёлые потери противотанковой артиллерии, «сквозное» прохождение через германские боевые порядки. Довольно типичен и конец большинства подобных весьма неприятных для солдат Вермахта эпизодов: лишённый пехотной (и всякой другой) поддержки Т-34 заканчивает своё путешествие в пятнадцати (!) километрах от передовой, застряв в болоте, где его «прикончило» длинноствольное орудие дивизионной артиллерии немцев. Упоминает Карель и плохую коробку передач танка (механики-водители использовали кувалду для переключения скоростей – «пример советского подхода»), и тесную башню на двух человек, что значительно снижало боевую скорострельность (один русский снаряд против трёх у Pz. IV), и отсутствие радиостанций в большинстве машин.
«Т–34 оставались грозным и внушавшим уважение вооружением на протяжении всей войны. Трудно даже представить, какие последствия могло повлечь за собой массированное применение Т–34 в первые недели войны».
К моему недоумению, М. Барятинский, в отличие от меня, практически полностью процитировавший те же самые страницы книги Кареля, последнюю – и во многом ключевую! – фразу решил опустить, прокомментировав всё остальное следующим образом: «Как видим, отзывы достаточно сдержанные, уважительные, но спокойные. Без истерики по поводу “неуязвимых русских чудо-танков”, сеющих ужас и панику» («Т-34 в бою», с. 187). Честно скажу: меня подобная выборочность насторожила. Удивили меня и комментарии М. Барятинского в отношении положительных отзывов о советских танках «Клейста,
