Карн.
Я пробежала пальцами вдоль кости. Служительница спаивала парню разведенное маковое молоко, тот кривился, но глотал.
– Не сломана. Но я бы все равно проверила, слишком близко этот штырь сидит к кости. В ране могут остаться осколки.
– Проверим.
Служительница сноровисто придвинула столик, водрузила на него поднос с разложенными инструментами, Парень смотрел на все это достаточно благодушно. Маковое молочко не слишком быстро действует, но больно ему точно не будет. Пока мы наметили план операции, пока решили, как действовать, прошло не меньше десяти минут. Глаза юноши остекленели.
Карн сноровисто протер чем-то вроде винной выморозки место операции. И принялся извлекать штырь. Рассек ткани. Парень корчился, прикусывал предусмотрительно сунутый в рот жгут, но не кричал.
Полилась кровь. Горячая, красная.
В ране действительно обнаружились и щепки, и даже крохотный осколок кости. Не вычисти мы все это – мальчишка попрощался бы с ногой, а то и с жизнью. Гангрена – штука такая, тяжелая.
Я подавала инструменты и получала искреннее удовольствие. Мастер, какой же мастер! В эту минуту я простила Карнешу все. И его пренебрежительное отношение к рофтерам, и безразличие к гибнущему ребенку. Он работал, словно вдохновенный художник. И я, забыв обо всем, с восхищением участвовала в создании самого лучшего произведения искусства на свете – здорового человека.
Через полтора часа все было кончено, и мы с Тирленом посмотрели друг на друга иначе. Он на меня – с интересом. Я на него – с искренним уважением.
– А у вас хорошие руки, Вета.
– Благодарю, Карн. Я с таким удовольствием наблюдала за вашей работой!
– И не только наблюдали.
– Да. Это было… потрясающе!
Светлые глаза блеснули, губы сложились в улыбку.
– Столько лет прошло с тех пор, как я слышал нечто подобное от юных девушек.
Я посмотрела с опасением. За время своей одинокой жизни я уже поняла, что некоторые мужчины считают себя Божьим даром. Хотя не тянут даже на яичницу. Но потом заметила хитрые искорки в глазах, морщинки, разбежавшиеся от уголков губ, – и тоже рассмеялась.
– Не сомневаюсь, ваша жена вам это говорит регулярно!
– Да. Вот уже больше сорока лет. Эх, старость – не радость.
Из палаты мы выходили почти друзьями.
– Вета, у нас здесь все достаточно просто. Зеленую накидку я вам дам, заодно платья спасете.
– Буду очень благодарна.
Дома у меня было несколько фартуков, но не всегда успеваешь их надеть. Разные случаются ситуации.
– Я закреплю за вами несколько палат. Люди, которые попадут в них, будут на вашей ответственности.
– Благодарю за доверие.
– Нас тут всего шесть лекарей, и мы не можем отдавать все свое время лечебнице для бездомных. А потому…
Подтекст я поняла.
Это не доверие. Это испытание.
– Всего шестеро?
– Есть еще
