замотала головой.
– Нет, дедулька не возьмет. Он живет очень бедно и посчитает это дорогим подарком… Так, вокзал… – спохватилась она. – Еще увидимся.
– Конечно.
– Оля, – представилась она, протягивая Леше хрупкую нежную ладошку для рукопожатия.
– Леша, – проговорил он, поцеловав ее руку.
– Я знаю, – смущенно улыбнулась Оля, выскочила из машины и засеменила по направлению к кассам, грациозно покачивая бедрами.
– Я тоже, – тихо сказал Леша, провожая Олю взглядом.
– Эй, ты! Казанова-извращенец! – возглас был адресован Леше. – Не мог бы ты оторваться от этой плоской маленькой задницы и взглянуть на кое-что по-настоящему привлекательное?
Высокая, пышногрудая блондинка в короткой юбке стояла слева от окошка «семерки», опершись на заднюю дверцу. Постукивая длинными красными ноготками по крыше автомобиля, она ожидала реакции от того, кому только что задала риторический вопрос.
– Яся! – опомнившись, радостно воскликнул Леша, узнавший свою возлюбленную. Он вышел из машины, приблизился к девушке и трепетно взял ее за руку. – Садись, милая…
– В «семерку»?! – воскликнула «милая». – Ну, нет! Ты реально считаешь, что я на этой развалюхе поеду?
Девушка провела пальцем по крыше, собрав пыль, взглянула на него, недовольно скривилась и напряженно улыбнулась.
– Не бойся, тебя никто не увидит, – иронически отчеканил Леша, считая очередной каприз Яси шуткой.
– Я серьезно! – воскликнула блондинка и надула губки. Леша обнял ее и, наклонившись к уху, стал что-то нашептывать.
– Ну ладно! – согласилась Яся. – Но чтобы на этом ты меня возил в первый и последний раз.
Поезд тронулся. В окнах поплыли фигуры провожающих и пассажиров других составов. От движения вагонов нарастал гул, в котором изредка угадывались то радостные, то грустные возгласы. Оля усмехнулась. Она видела в этой сцене стандартную ситуацию, повторяющуюся только на этом вокзале сотню раз в день. Но не всякий взгляд со стороны объективен.
В ее усмешке таилось чувство одиночества. Оно было частым гостем ее сердца, в чем она не хотела признаться даже самой себе. У всех пассажиров есть провожающие, только у нее нет, поэтому эти прощания – всего лишь «дурацкие слезливые сценки».
Постояв некоторое время в уголке, Оля отправилась подыскивать себе место. Пройдя три вагона и оглядев пассажиров, она выбрала место напротив дамы средних лет, читавшей газету.
Во-о-от… – смекнула Оля. – Скучно не будет.
– Здравствуйте.
– Здравствуй, милая.
– Оля.
– Валентина Михайловна. На море едешь? – поинтересовалась женщина, сворачивая газету.
– Да, к подругам.
В вагон вошел контролер.
– А я домой… – сказала Валентина Михайловна. – Живу на побережье, а к вам отдыхать приезжаю. Хорошо здесь…
– Да, – согласилась Ольга.
– Здесь
