обнюхивает ее волосы, собирается с духом, чтобы ворваться в хижину, победить каргу и спасти девушку. А когда он одолеет ведьму, Николетта полюбит его, несмотря на звериную внешность. Тогда он снова примет человеческий облик, и можно честным пирком да за свадебку.
Эта нелепая чушь показывает, что хуже слишком глупого ребенка может быть только слишком умный. Сообразительный ребенок может навыдумывать всякой чепухи, обдумывая побуждения смертельно опасных врагов, а дурачок просто увидит зверя с клыкастой пастью и признает его, как есть, за очевидную угрозу. Чудище на крыше даже ведьму превосходит по жадности до человеческого мяса, это недалекие детишки поняли бы с самого начала.
Вместе они сожрали множество детей, но чаще питались охотниками, углежогами да прочими несчастными путниками, которых судьба заводила в эту часть леса. Оба любили свежее мясо, но жена предпочитала приготовленную еду, а муж – сырую и с кровью. Николетта, похоже, попала в куда бо́льшую беду, чем могла себе представить в самом страшном сне. Хуже того, она всего не знала.
Отчаяние часто побеждает разум, поэтому Николетта поверила ведьме. Время от времени старуха начинала петь, передавая наверх новые пряди волос девушки, пока в миске не осталась лишь маленькая кучка сбритых ведьмой волос. Лысая Николетта дрожала еще сильнее от того, что за ушами бежали тонкие струйки крови из порезов, которые оставило лезвие ножа. В отличие от сказки, до рассвета оставалось несколько часов, потому что старуха передавала зверю волосы слишком быстро.
– А теперь, – проговорила ведьма, – займемся остальным.
Девушка покорно позволила карге сбрить немногочисленные волосы, что росли у нее на руках и под мышками, а затем покраснела, когда острое лезвие начало подниматься вверх по ногам. Кровь из порезов текла на камни, а Николетта тихо плакала, пока не осталась лишь маленькая полоска у нее между бедер. И вновь зазвучала песня, и подношение исчезло в окне.
Николетта видела, как косматая когтистая лапа приняла миску, а затем вернула ее ведьме. Тревога девушки за прошедшие часы превратилась в подозрение, основанное на том, как быстро – вопреки обещанию старухи – исчезали наверху ее волосы. Сама карга становилась все веселее, чем меньше у Николетты оставалось волос, – это был недобрый знак. Отец частенько корил Николетту за то, что она слишком умна, и, хотя он был прав, именно это позволило девушке опознать грозящую ей опасность. Более того, она заметила, что всякий раз, когда ведьма пела, зверь подбирался к окну, и, хотя слова для нее ничего не значили, девушка снова повторяла их про себя, пока не выучила наизусть.
Закончив петь, старуха вернулась и присела перед задумавшейся девушкой.
– Ну-ка, разведи свои красивые ножки, – зловеще ухмыляясь, проговорила она, – и давай закончим с этой малостью.
Николетта понимала, что, когда волосы закончатся, ей нечем будет отваживать мужа карги, поэтому
