и ладана, говорить было трудно и не хотелось.
– Старших слушаешься?
– Нет.
– Говори – грешен!
Неожиданно для себя я выпалил:
– Просвиры своровал.
– Это – как же? Где? – спросил священник, подумав и не спеша.
– У Трёх Святителей, у Покрова, у Николы…
– Ну-ну, по всем церквам! Это, брат, нехорошо, грех, – понимаешь?
– Понимаю.
– Говори – грешен! Несуразный. Воровал-то, чтобы есть?
– Когда ел, а то – проиграю деньги в бабки, а просвиру домой надо принести, я и украду…
Отец Доримедонт начал что-то шептать, невнятно и устало, потом задал ещё несколько вопросов и вдруг строго спросил:
– Не читал ли книг подпольного издания?
Я, конечно, не понял вопроса и переспросил:
– Чего?
– Запрещённых книжек не читал ли?
– Нет, никаких…
– Отпускаются тебе грехи твои… Встань!
Я удивлённо взглянул в лицо ему – оно казалось задумчивым и добрым. Мне было неловко, совестно: отправляя меня на исповедь, хозяева наговорили о ней страхов и ужасов, убедив каяться честно во всех прегрешениях моих.
– Я в вашу беседку камнями кидал, – заявил я.
Священник поднял голову и сказал:
– И это нехорошо! Ступай…
– И в собаку кидал…
– Следующий! – позвал отец Доримедонт, глядя мимо меня.
Я ушёл, чувствуя себя обманутым и обиженным: так напрягался в страхе исповеди, а всё вышло не страшно и даже не интересно! Интересен был только вопрос о книгах, неведомых мне; я вспомнил гимназиста, читавшего в подвале книгу женщинам, и вспомнил Хорошее Дело, – у него тоже было много чёрных книг, толстых, с непонятными рисунками.
На другой день мне дали пятиалтынный и отправили меня причащаться. Пасха была поздняя, уже давно стаял снег, улицы просохли, по дорогам курилась пыль; день был солнечный, радостный.
Около церковной ограды азартно играла в бабки большая компания мастеровых; я решил, что успею причаститься, и попросил игроков:
– Примите меня!
– Копейку за вход в игру, – гордо заявил рябой и рыжий человек.
Но я не менее гордо сказал:
– Три под вторую пару слева!
– Деньги на кон!
И началась игра!
Я разменял пятиалтынный, положил три копейки под пару бабок в длинный кон; кто собьёт эту пару – получает деньги, промахнётся – я получу с него три копейки. Мне посчастливилось: двое целились в мои деньги, и оба не попали, – я выиграл шесть копеек со взрослых, с мужиков. Это очень подняло дух мой…
Но кто-то из игроков сказал:
– Гляди за ним, ребята, а то убежит с выигрышем…
Тут я обиделся и объявил сгоряча,
