на Харькове-Товарном, и, похоже, присутствие чекиста в поезде его даже обрадовало, хотя, как правило, профессиональные бойцы, Павел это хорошо знал, к людям Дзержинского относились настороженно. Но комбат был с севера, Украины не знал и в Кольцове надеялся найти знатока здешних обычаев, языка, местности и возможных опасностей в дороге.
– Присаживайтесь, – сказал он Кольцову. – Вот, видите ли, до Харькова мчались экспрессом, без остановок, а тут… Как думаете, что-нибудь серьезное?
– Со временем узнаем. Еще много будет остановок, – неопределенно ответил Кольцов. – Скажите, а ваши пушки смогут в случае надобности стрелять прямо с платформ?
– Никак нет, – сказал командир. – Это, видите ли, «двухсотки». Двухсоттрехмиллиметровые гаубицы. Они с платформ укатятся, нужен специальный крепеж.
– Жаль.
– Предполагаете что-нибудь серьезное?
Павел развел руками.
– Никто ничего не может сказать. Но у Махно, который бродит по этим краям, есть и артиллерия. Кстати сказать, неплохая. И в достаточном количестве.
– Черт знает что! – вдруг тонким, высоким голосом произнес штатский. – Мы готовимся к серьезной позиционной войне, а не к отражению нападений каких-то местных индейцев!
Он посмотрел на Павла с упреком, как будто тот был в чем-то виноват. Кольцов улыбнулся. «Должно быть, москвич. Они там вообще не в курсе, что творится вокруг».
– Давайте познакомимся, и я вам кое-что объясню, – сказал Павел дружелюбно и протянул руку штатскому.
Кисть у штатского была тонкой и какой-то нервной.
– А вы, случайно, не музыкант? – спросил вдруг Павел.
Это был нелепый вопрос, но штатский вдруг растерялся.
– Любитель, видите ли, – сказал он. – Виолончель. А как вы догадались?
Кольцов неопределенно пожал плечами, не ответил.
– В нашем деле без хорошего музыкального слуха нельзя, – пояснил этот странный штатский артиллерист.
Через несколько минут все разъяснилось – и обстановка стала дружеской. Штатский – его звали Львом Генриковичем – сводил Кольцова на одну из платформ. Оказывается, под парусиной были не только тупорылые, тяжелые гаубицы, но и какие-то странные установки: раструбы, напоминающие граммофонные, но соединенные по три штуки вместе и направленные в одну сторону, закрепленные, подобно морским орудиям, на вращающихся платформах. Шланги от раструбов вели к небольшим, на манер седел, сиденьям, где заканчивались как бы слуховыми аппаратами. Кроме того, там были еще всякие циферблаты электрических приборов, колесики с рукоятями для вращения и много другой мелочи, тускло и маслянисто мерцавшей под парусиновой завесой.
– Звукометрические станции, – воодушевленно пояснил Лев Генрикович и поправил сползающие сандалии. – Служат для разведки артиллерийских батарей противника, а также для исчисления данных при артиллерийской
