в разинутую жадную пасть смерти с торчащими, вывернутыми из своих мест пассажирскими сиденьями, со свисающими с потолка кусками обивки салона, с выгнутыми, помятыми, словно были бумажными, металлическими оконными рамами.
«Я живой!» Эта мысль вспыхнула в сознании яркой, удивленно-радостной вспышкой, от чего звон усилился. Илью замутило. Надо отсюда выбираться… Срочно выбираться… Руки его были в чьей-то крови и мелко дрожали, когда он, хватаясь за остатки кресел и металлических поручней, спотыкаясь о распростертые под ногами тела, выбирался из автобуса. Его оттолкнул какой-то человек в изодранной в клочья куртке, с безумными, выпученными от ужаса глазами. Не обращая на это внимания, Илья продолжал двигаться к выходу. Почему-то не в сторону оторванной взрывом задней части автобуса, а вперед, к передней двери.
Дверь выгнуло дугой и заклинило. Пострадавшие выбирались через разбитые окна. «Давай сюда!» – донеслось сквозь звон в голове до Ильи. Чья-то рука потянулась к нему через окно, задевая кожаным рукавом торчащие хищными акульими зубами осколки стекла. Он встал на сиденье уцелевшего кресла, чувствуя в ногах нарастающую слабость и зачем-то обернулся…
Она лежала под мертвой женщиной, огромной бесформенной тушей возвышавшейся в проходе между кресел. Ворсинки норковой шубы мертвеца слиплись от крови, а рукав был оторван вместе с рукой. Из-под окровавленной шубы торчал край ее светло-серой курточки, из-под серой вязанной шапочки выбились длинные русые пряди, спутанные, выпачканные в чем-то буром и липком. А большие серые глаза бессмысленно, не мигая смотрели в потолок.
– Ира! Иришка! – закричал Илья, перекрывая криком непрерывный звон, заполнивший его голову, и, оттолкнув спасительный кожаный рукав, бросился назад, к ней.
Мешая другим выжившим, закрывая им путь к спасению, он опустился коленями в мокрую кровавую лужу и стал вытаскивать ее из-под тяжелого мертвого тела. «Потерпи, потерпи… Я сейчас… Ира, Ирочка… Иришка!» В груди клокотали рыдания. Нет, она не может умереть! Не может! Потому что это чудовищно несправедливо! Потому что он не сможет жить, если она умрет!.. Оттолкнув в сторону невероятно тяжелый труп, он приподнял ее за плечи и потянул на себя. Голова в серой вязаной шапочке качнулась и свесилась на бок. Его сердце остановилось… Он дрожащими пальцами убрал с ее лица спутанные пряди русых волос. Безжизненные серые глаза слепо уставились в стену. Но это были глаза чужой, незнакомой девушки…
Илья обессиленно сел на пол и провел дрожащей ладонью по лицу, оставляя на лбу и щеках бурые полосы чужой крови. Он бы так и сидел, оглушенный своим открытием, возле погибшей, но чьи-то руки подняли его, поставили на ноги и подтолкнули к выходу.
На улице толпились люди, синими всполохами мигали машины скорой помощи и полиции. Ветер швырнул ему в лицо охапку колючего снежного крошева, и Илья вздохнул полной грудью
