слишком понятен и очевиден, как бы ни старался скрыть его Абаим, чтобы задаваться лишними вопросами о дальнейшей судьбе.
Чей-то истошный крик привел их в чувство. Внизу по-прежнему убивали, но уже тише. Звон сабель, прежде слышимый постоянно под ухом, теперь удалялся в конец второго этажа. Какое-то время пройдет, и шум борьбы и предсмертные вопли стихнут, остановив биение многих сердец окончательно и бесповоротно. Старых, юных, полных жизнью, так и не познавшей ее: для рубящих направо и налево это не имело значения. Слуги выполняли приказ. Даже не так… Они просто работали на нового императора, пусть еще не взошедшего на престол, но что может помешать после этого почти обязательного, какого-то животного действа Абаиму стать государем всей Тайгии? Раз на него сделана ставка самыми могущественными людьми империи, решившими сместить полубога и поставить на его место новое светило, горевшее не столь ослепительно ярко и послушное в их умелых руках.
Он отчего-то вспомнил, как молодой лев, изгоняя старого, убивает весь молодняк, что кормят львицы. Давно это было, почти двенадцать лет назад, в его первый поход на самый юг, на княжество Го́тию, присоединенное тогда к Островной империи. Возрастом и характером схожий с Хандогой, убеленный сединами ветеран Кулай, начавший свое служение еще при деде убитого полубога, рассказывал множество поучительных историй безусому юнцу, только что забритому в армию. Абаим происходил из крестьян и, вытянув жребий, вместе с еще тремя парнями из деревни отправился на двадцатипятилетнее служение во славу отца-императора, а затем и его сына.
Одна из историй повествовала о повадках горных львов, что во множестве водились на холмах и в низинах северо-восточной части острова, и от которых войскам императора доставалось почти как от лучников готийцев. И тогда эта история вызвала отвращение у Абаима, и сейчас, уродливо повторившись, заставила морозец пройтись по спине. Он куснул губы, торопливо оглянувшись. И снова воззрился на Картли.
А ведь дед убитого им полубога в точности так же занял трон, положив в день восшествия на престол всех, до кого смог тогда дотянуться. Не многим же он отличается от прародителя прежней династии, подумалось Абаиму. С железистым привкусом крови во рту он, замерев, смотрел на Картли, вдруг увидев неподдельный страх в ее очах.
– Не бойся, – произнес он глухо, но слова никак не соответствовали тону, коими были произнесены. – Никто не тронет тебя. Я отдал приказ.
– Теперь ты приказываешь, – впервые он услышал ее голос, нежданно глухой, точно хрустальный колоколец враз покрылся множеством трещин. – Какой приказ будет отдан для меня, мой господин?
И снова пристально посмотрела в его глаза. И снова Абаим не смог выдержать ее взгляд.
– Пока никакого. Жди здесь, я приду к тебе позже.
Но вот остаться верным собственному приказу
