и ту самую лужайку, где запланировано мероприятие по случаю сегодняшнего запуска, по эскалатору на поверхность выехал Анант Батлер. Встав поблизости, стал озираться по сторонам и заодно разглядывать монумент. Ещё через минуту выехали генеральный секретарь с женой.
– Пойдёмте вон к той скамейке. Она немного в стороне, и вашей дочери будет легче нас увидеть, – предложила женская треть компании.
– Согласен.
– Вы правы, пойдёмте, – ответили мужские две трети.
Бывает, логика совпадает с интуицией.
Народ гулял возле мемориала в количестве больше обычного, ввиду юбилейных празднеств, и Анант Батлер смог близко прочувствовать, что значит популярность. Не на себе, а побыть с ней рядом. Люди оглядывались на главу ООН, улыбались, здоровались, кивали головой. Первая леди тоже не испытывала недостатка во внимании. Но всё чинно и благопристойно, никто не подбегал ради фото, никто не домогался с вопросами и разговорами, и не было тех, кто не знал бы, что автограф можно взять у популярного писателя или знаменитого спортсмена, но никак не у должностного лица высочайшего ранга, которому часто приходится ставить свою подпись на серьёзных документах. Анант Батлер, находясь рядом с известными личностями, во взглядах, обращённых на себя читал лишь: «Кто это?»
Подошли к скамейке. Здесь действительно было более уединённо. Сели. Дама в середине.
– Красивый вид! – восхитился общим обзором Анант Батлер.
– Стараемся, – последовало прозаичное примечание.
– Как здесь хорошо сегодня, – а это прозвучало с присущей долей романтики.
С минуту они сидели, просто любуясь осенью, вечером, парком, людьми и всем остальным, что глаза видят. В пейзаже начисто отсутствовало что-либо, чем нельзя было бы любоваться.
– Мистер Батлер, я уж, извините, не буду терять время своего пребывания рядом со столь авторитетным экспертом, – генеральному секретарю, как самому официальному лицу в компании, меньше других потребовалось времени на любование. – Возвращаясь к теории двух эволюций: стихийной и направленной. Что Дарвин бы сегодня на это сказал?
– Смотря какой Дарвин.
– Чарлз.
– Понятно, что Чарлз. Я к тому, что тот Дарвин, когда в самом разгаре шла работа над главным его трудом, и Дарвин на закате лет, пожалуй, ответили бы по-разному. А ещё лучше было бы пообщаться с тем Дарвиным, прошу прощения, который дожил бы до наших дней. Всё-таки в то далёкое время он очень многого знать просто не мог. Были совсем другие предметы дискуссий… теории, оппоненты. Он тогда свой взрыв устроил в обществе. Долгие века превалировали объяснения про Адама и Еву, а тут нате, выскочила теория с обезьянами.
Генеральный секретарь улыбнулся. Стало понятно, что он дополнительно что-то смешное вспомнил, и он не стал с этим томить собеседников.
– Как-то
