мурашек с шашками наголо уже промчался по спине от затылка до ягодичных филеев. Вспотелось. Лоб рукавом не вытереть. Резко сбавил, до упора, температуру внутри скафандра.
Камера на челноке, как и должно быть, отвёрнута к пустыне.
«Кто ж тогда?»
Глаза видят, рассудок утверждает – спрятаться здесь до самого горизонта негде. Только вот ощущение чьего-то внимательного присутствия, невзирая на все мои обоснования, пропадать совсем не собирается.
Мотание головой при зажмуренных глазах не помогло.
С чувством глубоких подозрений, с синдромом излишней мнительности, за пару мгновений развившимися, повернулся обратно к воде.
– Ладно, всё, давай… планета. Мои тебе самые-самые лучшие пожелания. Поступательного развития. Не хворать похолоданиями и потеплениями. Чтобы катаклизменные астероиды тебя всегда миновали…
И как-то смелость стала возвращаться, и плечи развернулись. И, похоже, свинцовые тучи стали не столь мрачны, и солнце засветило ярче, и ветер совсем стих, и волн на воде не стало. Вдобавок внутри нарастала интересная и забавная приятность, что доселе не испытывал.
Обратный резкий душевный перепад, теперь в отрадную половину сознания.
И вот уже великолепного расположения духа полон скафандр.
«Пусть слушает! Я даже этому рад!»
– …Живности твоей меньше внеплановых тупиков эволюции! С роднёй нашей пускай в общем результате всё сладится, обустроится, взаимоуважительно сгармонизируется. Всё-таки вам вместе тут круги вокруг звезды наматывать. Вы неразлучны. Они твои постояльцы, ты их дом. Удачи тебе и всем вам здесь вместе взятым, в будущем и всегда!
На контейнере отщелкнулись затворы. Пшикнуло, белый туман потёк наружу. Я поднял контейнер у себя над головой.
Завопил:
– Да будет жи-и-изнь!
И высыпал содержимое контейнера прямо на себя.
Сумасбродный экспромт.
Мороженая икорка барабанила по шлему, отскакивала, катилась по плечам, по всему скафандру и весело плюхалась в воду.
В завершение пустой контейнер улетел вперёд, насколько смог его забросить.
– База, я на связи, – произнёс я, перед тем успев молниеносными переключениями убрать внешний звук, включить камеры и выйти в эфир.
– Лёвик, пора просыпаться, – прозвучало в ответ с небес нежным, чертовски знакомым женским голосом.
Прямо посреди неба растущим ярким пятном стало рассветать до неестественной степени. Будто солнце настолько приблизилось, что вот оно, прямо за тучами. Я поднял руку вверх, как обычно закрывают яркий свет, чтобы вглядеться.
Что-то безмерно родное, всеобъемлющее, вмиг вожделенное взяло меня за вытянутую руку. Словно кто-то пришёл на выручку в самый нужный момент. Почему в самый нужный? Да потому что стало не совсем
