она закончила последние при-готовления, а потом вдруг на мгновение застыла, глядя на чистый холст. В голове мелькнула мысль, маленькая, робкая – хрупкий бестелесый зверек – уйти, убежать, пока еще не поздно, оторвать от косяка эту занавеску и по-кинуть квартиру, никому ничего не объясняя. Но проклятая, неуемная, ис-сушающая жажда творить, предвкушение охоты и власти, горячие гроте-скные образы, уже роившиеся в мозгу – все они набросились на хрупкого зверька, задушили его, утащили и похоронили глубоко в сознании. Наташа вздрогнула, почувствовав, как в кончики пальцев правой руки словно вон-зились крошечные ледяные иглы, и пальцы начали мелко подрагивать. Все было готово – оставалось только повернуть голову. Оставалось только по-смотреть. Оставалось только увидеть…
…цвет страха, оттенки ненависти, очертания боли… кто может это увидеть, кто… кто знает вкус света и тени… кто может взглядом пой-мать чудовище… глаз, мозг, рука – кто знает такую замечательную фор-мулу, кто знает…
Наташа медленно повернула голову. Ее взгляд пробежал по темной за-навеси и скользнул в маленькое окошко, за которым его ждал Борька, не-брежно развалившийся в кресле; взгляд проник внутрь ухмыляющегося лица, раздробился и пошел вглубь, в самую тьму, и разрозненные туман-ные образы, словно отдельные клетки организма, вдруг сложились в нечто единое – более яркое и отчетливое, чем всегда, чем даже вчера.
Еще…
Может, в этот раз повезет…
…приподнимусь…
…еще… если я досчитаю до двадцати и этот…
…и ведь почти… Еще! Еще! Сегодня! Это случится сегодня! Еще!
Наташа не знала, что в ту минуту, когда она повернула голову и взгля-нула в матерчатое окошко, в книге ее жизни с шелестом перевернулся лист, открыв новую страницу без единой красной строки и со множеством многоточий.
II
Она не слышала ни звонка во входную дверь, ни голоса матери, громко зовущей ее, даже не слышала, как с легким скрипом отворилась дверь в ее собственную комнату. Все ее внимание было сосредоточено на собствен-ных пальцах, которые проворно рвали бумажную упаковку, одну за другой извлекая из нее таблетки димедрола и складывая их в кучку на покрывале. Она сидела на кровати деда, скрестив ноги, и перед ней стояла кружка с водой и лежал исписанный лист бумаги. Оконченная картина стояла, при-слоненная к шкафу и тщательно обмотанная полотенцем.
– Наташа.
Она вздрогнула, ее рука дернулась, и таблетки весело покатились на пол. Судорожно скомкав опустевшую упаковку, Наташа, не глядя на оста-новившегося в дверях друга, спрыгнула с кровати и, опустившись на коле-ни, начала собирать лекарство трясущимися пальцами.
– Что ты делаешь? – Слава быстро подошел к ней, схватил за плечи и резким, грубым движением вздернул с пола. – Что это, черт подери, ты де-лаешь?! Что у тебя в руке?! А ну, отдай! – он больно стиснул
